Она снова полезла в рюкзачок и вывалила на столик целую кучу стиков сахара из разных заведений.
— Смотри. — Она взяла один, покрутила в пальцах. — Помнишь, раньше были квадратные пакетики? Его берешь, нужно растрясти, а, если сахар промок, то размять. Потом оторвать уголок… Высыпать в чай. А, чтобы высыпать весь сахар, приходилось его разными сторонами вертеть…
Она сделала паузу, разглядывая белый стик.
— Меня это всегда раздражало. А теперь — смотри.
Она ловко перевернула бумажную палочку, положила на указательный и средний пальцы, а большим придавила сверху, ломая её.
Бумага разорвалась ровно посередине. Сахар высыпался на стол.
Её пальцы засуетились, сметая белый песок в кучку и по щепотке собирая в салфетку.
— Эту купили первой. Лет… — она задумалась, — пятнадцать назад.
Я только и могла, что глупо улыбаться.
— Сейчас я вот — придумала.
Она открыла тетрадь где-то посередине, словно наугад. Мой взгляд сразу же заблудился в калейдоскопе крохотных рисунков.
— Доставай, — она кивнула на мою сумку для ноутбука — неизменный спутник фрилансера, ищущего идеальное рабочее место в кофейнях города.
Я извлекла ноутбук, положила на стол.
Она нетерпеливо замахала ладонью, показывая: ещё, ещё!
Я достала кабель зарядки, а за ним небольшой метровый удлинитель на одну вилку.
— Неудобно, правда? — спросила она. — Столики возле розеток часто заняты, а длины зарядника не хватает. А теперь представь, — она дотронулась тонким пальцем до кругляша розетки в стене. — Нажимаешь сюда. И она выщелкивается. А там — длинный кабель. Такой длинный, какой надо, а внутри намотан на автоматическую катушку.
Я покачала головой. Как? Откуда? Откуда такие идеи?..
Она не знала.
— Это просто, — говорила она, перебирая пальцами черный, остро заточенный карандаш. — Как вот… кофе с фисташками. Пробовала?
Я не пробовала.
— Да, — она кивнула. — Это потому что его никто не делает. Это просто, очень вкусно. Но с миндалем делают, с мускатом делают… С кедром, как «здрасти». А с фисташками — нет. Никто ещё не додумался.
Я понимала.
Мы говорили о чем-то еще. Она рассказывала, как появляются у неё идеи, как она ищет на них покупателя. А после снова сидит, пьет кофе и курит.
Ушла я поздно вечером.
К концу зимы я перестала её встречать.
Не зная, что думать и стоит ли волноваться, я спросила о ней официанта, который давно узнавал нас обеих.
Я оставила для неё салфетку — нарисовала там кофейную чашку и поставила вопросительный знак.
А через пару дней получила ответ — листик, криво вырванный из блокнота, а на нем кособокий, уходящий в бесконечность, поезд.
Она уехала из нашего города, когда пришла весна.
А где-то к концу марта в нашей любимой кофейне сделали ремонт — поставили новый столики из прозрачного пластика.
А вместе с меню давали спиртовые маркеры, какими пишут обычно на досках в университетах — ими можно было оставить записку тому, кто придет в кафе после тебя.