— Надеюсь, это предсказание будет стоить хайрейна, — проигнорировав руку Эллиса, я протянула гипси новенькую банкноту, вкладывая в свои слова и жест столько скептицизма, сколько хватило бы на десяток Виржиний.
— Не сомневайся, пташечка, — сладенько улыбнулась Зельда, и деньги исчезли в складках юбки. — Ну, давай сюда свою лапку. На ладонь взглянуть надобно. Да не эту, левую. Вот ведь дамы-то пошли, эх… Знать ничего не знают.
Поборов легкий приступ брезгливости я сначала сняла кольцо, потом стянула с руки перчатку. Деть ее было некуда, Эллис мне помогать не торопился, вот и пришлось зажать ее в кулаке вместе с сумочкой.
Зельда, с насмешкой поглядывавшая на мои приготовления, не удержалась и схватила мою кисть сразу, как она освободилась от перчатки.
— Так-так, посмотрим… — сильный, узловатый палец надавил на ладонь, следуя за изгибами линии. — Горе у тебя, птичка, большое — потеряла человека любимого… Двух… Ай, бедняжка! Трех потеряла, и всех любила.
Легкий звон в ушах, преследовавший меня с тех пор, как я переступила порог и вдохнула травяной запах, стал сильнее. Слова гадалки звучали словно изнутри моей головы, а в глазах заплясали золотистые точки. Все будто происходило во сне, но мышление оставалось удивительно ясным, логическим. Однако немалых усилий стоило произнести невозмутимо и спокойно, не теряя лица:
— Полагаю, вы имеете в виду моих родителей и бабушку. Пока на хайрейн не тянет — разве что на два рейна, цену свежей газеты. Несколько месяцев назад только ленивый не писал о «горе, постигшем семейство Эверсан».
Гадалка сердито засопела, быстро глянула на Эллиса — он с независимым видом разглядывал безделушки на полках, словно процесс предсказания его не касался и вообще это была только моя инициатива — а потом продолжила, все тем же интимно-доверительным тоном:
— Ну-ка, поглядим, что дальше… Ох, как повезло тебе, пташечка — друзья у тебя верные, да у каждого свой секрет…
— Это общие слова, — вновь перебила ее я. В ушах звенело уже нестерпимо, до боли, а ноги сделались ватными. — Так вы умеете по-настоящему предсказывать или нет? Если нет, я потребую деньги обратно.
Эллис расхохотался. Я сморгнула — его лицо, находящееся в тени, казалось просто бледным пятном. Золотистые искры заволакивали обзор, оставляя нетронутыми только ближние предметы. В воздухе явственно запахло вишневым табаком и лавандой — совсем как в бабушкиной комнате.
— А птичка-то попалась с характером! Может, она не пташка, а кошка? — веселился детектив. — Ну же, Зельда, не разочаровывай меня. Скажи что-нибудь полезное.
— Что надо, то и скажу! — она хлопнула по моей ладони — резко и болезненно. — И зачем ты вообще сюда ее привел, сердешный мой? За ней мертвецы вереницей ходят! Вон, сколько теней с собой на хвосте принесла — целый день дом окуривать…
Зельда говорила и говорила, яростно, с чувством. А я… Я все меньше понимала, что происходит. Слова едва долетали сквозь ровный гул, в виски словно иглы вворачивали, а пол и потолок будто стремились схлопнуться.
— Ну, Зельда, мне ты когда-то сказала, что я сам гоняюсь за мертвецами, так что ничего удивительного, что мы с этой леди в конце концов встретились… Она мне поможет раскрыть дело «бромлинского коллекционера»?
— Кого-кого? Не знаю таких! — сердито фыркнула Зельда. Я встряхнула головой, прогоняя слабость. Не помогло. — Знаю только, что ежели ты за этой девицей пойдешь, с мертвецом да со слугой мертвецким встретишься! И молись, чтоб они тебя с собою не утащили, дурака этакого…
— Занятное предсказание… Мисс Энн?.. Мисс Энн, вам плохо?
Комната уплыла куда-то… Я сделала шаг — и меня вдруг накрыло волной жара, и что-то твердое врезалось в ребра… Неужели обморок? О, только не здесь…
— Да что ж это такое, второй раз уже… Воды, Зельда!
«Надо было позавтракать… После вчерашнего — обязательно», — пришла ко мне первая разумная мысль за все утро…
А потом, кажется, я все же лишилась чувств.
* * *Пришла в себя я на заваленной одеялами и подушками кровати гадалки. Откуда я узнала, что именно это захламленное ложе принадлежало именно хозяйке дома? Об этом мне, «адовой неженке», громко поведала сама Зельда.
— Вот ведь свалилась на мою голову! Ух, не жрут они, видите ли, пропорцию блюдут, а мне потом возись! Протри уже глаза, хилая морда, хватит валяться, коль проснулась!
Ну, «хилую морду» я спустить уже не могла, а потому села на кровати, выпрямила спину, грозно нахмурила брови… Но не успела сказать ни слова — мне в руки сразу же сунули миску с бульоном.
— Пей давай, дуреха, — буркнула Зельда, подбирая юбки и усаживаясь рядом со мной. Эллис все так же с независимым видом рассматривал полки, ковры на стенах, рисунки на потолке и пряно пахнущие травяные веники по углам. Будто и не случилось ничего особенного — графини у него на глазах, наверное, каждый день в обморок падают. — У нас в доме гости не голодают. И не зыркай глазищами, не отравлю. Хороший суп, Лайзо сам вчерась варил.
— Лайзо? — переспросила я только для проформы, уже смирившись с необходимостью перекусить подозрительным бульоном. Голова по-прежнему кружилась. А запах от миски шел умопомрачительный… или мне так с голоду казалось?
— Лайзо — младшенький мой, — с охотой пояснила Зельда, вскидывая черные, будто насурьмленные, брови. Кажется, мой обморок ее несколько смягчил. Думаю, сработали материнские инстинкты, о которых писал в своей возмутительной книжке алманец Брейд. — Весь в отца пошел — красавец, не человек — огонь. Как до сих пор не оженился — не знаю.
— Может, молод? — я осторожно отхлебнула бульон. Он показался мне вкуснее самых лучших деликатесов Георга. Головокружение потихоньку отступало.
Эллис, приступивший к изучению очередного «веника» на стене, быстро глянул на нас и вздохнул. Ну, конечно, мужчинам такие разговоры не интересны…
«Он в первую очередь не мужчина, а детектив», — подумала я неожиданно и так удивилась этой мысли, что чуть не выронила горячую миску прямо себе на колени.
— Да уж постарше тебя будет, пташечка, — хмыкнула гадалка. Наверняка она заметила мое замешательство, но вряд ли правильно истолковала. — Двадцать шестой годок идет… Ешь, ешь. Нравится? Небось, после лордовых-то яств нос воротишь?
Я представила свое поведение со стороны — и почти устыдилась. Если судить по справедливости, Зельда вовсе не обязана была за мною ухаживать. После наших ссор и препирательств это было похоже на шаг к примирению… И не важно, что мне по большому счету нет дела до этой гадалки, а ей — до меня. Эллису отчего-то захотелось нас… подружить? Для чего? Неужели он хочет, чтобы мы общались и дальше? Не только я и Зельда, разумеется… боже, что за ужасное знакомство для леди… но и я и… Эллис?
Эта мысль ошарашила меня настолько, что я поспешила запить ее большим глотком бульона и чуть не поперхнулась.
«Супчик» был вкусным, но слегка… переперченным. Не для моего голодного желудка.
Зельда окинула меня подозрительным взглядом.
— Что вы, мне очень нравится, — уверила я гадалку, чтобы не показаться невежливой. — У вашего сына легкая рука.
Гадалка нахмурилась — и расхохоталась. Ей вторил смех Эллиса, бархатный и пьянящий, словно кофе с ликером.
— Ну, учудила, ну, повеселила, — утирала слезы она. — За это и еще на хайрейн предсказать не жалко.
От неловкости бульон я выпила залпом. Оглянулась в поисках салфетки, разумеется, не нашла, и облизнула губы.
— А что смешного в моих словах?
— Ничего, если подумать, — улыбнулся Эллис и уселся в кресле, по-кошачьи щуря глаза. Под пристальным и немного насмешливым взглядом детектива мне захотелось гордо выпрямиться и состроить чопорное лицо.
Но, к сожалению, сейчас мой облик был далек от аристократического и вряд ли даже самая строгая гримаса произвела бы впечатление на Норманна. Где уж там изображать негодование и холодность, когда на щеках румянец от горячего бульона, юбки смяты да еще и задираются с одного края, а ворот расстегнут…