— Празднуем ваше второе рождение, леди! — воскликнул он, выходя из-за столика и решительно направляясь ко мне.
Поэтесса тем временем недовольно оглядела посетителей — и тут же сразу несколько джентльменов, получив уколы булавками от своих жен, поднялись вслед за Луи. Я и охнуть не успела, как очутилась за столом с чашкой кофе в руках, а мои трость, шаль и сумочка перекочевали на вешалку.
— Второе рождение? Что вы имеете в виду? — непринужденно поинтересовалась я, уже предчувствуя ответ.
— Конечно, ваше чудесное спасение из лап отвратительного убийцы! — с энтузиазмом воскликнул Луи. Эллис как в воду глядел — наверняка завтра выйдут газеты с кричащими заголовками… Только этого не хватало! При такой волне внимания к моей персоне вполне может выплыть на поверхность сегодняшний визит на дно Бромлинского «блюдца», что было бы совсем некстати. — Ну, дорогая, мы жаждем подробностей! — громко и немного фамильярно провозгласил он, и по кофейне заскрежетали придвигаемые к столу стулья.
«Вот что чувствуют, оказывается, львята в зоопарке», — подумала я, оглядывая из-под ресниц ближний круг из любопытных дам и внешний — из джентльменов, которым не хватило места за столом.
— Чтобы рассказать подробности, мне нужно знать, что уже вам известно, — улыбнулась я и сделала маленький глоток очень крепкого и сладкого кофе. Лимон, корица и, кажется, капелька ликера — думаю, свою чашку мне уступила поэтесса.
— Не так уж много, — развел руками ла Рон, сверкая из-за очков взглядом прожженного писаки, знающего все и обо всех. — Мой друг из управления шепнул мне кое-что. По секрету, разумеется.
— Так уж и по секрету, — насмешливо и манерно протянул Эрвин, машинально оглаживая пальцами плечо сидевшей перед ним леди. Леди — невеста виконта Ричарда Брейвхарта, между прочим — будто бы и не заметила этого, но порозовевшие скулы выдавали ее чувства.
Доиграется когда-нибудь художник, чует мое сердце! Он-то сам не замечает, как начинает флиртовать с дамами и значения этому не придает, а некоторые лорды могут быть на диво злопамятными и ревнивыми. И глупые дамы, принимающие привычку за знак внимания и приглашение к интриге, этому немало способствуют.
— Если это секрет, то почему о нем знает половина Бромли? Лучшая половина, конечно, — дразня почтенную публику, потянула я время.
— Как-то само вышло, — усмехнулся Луи. — Словечко здесь, словечко там, небольшая заметка в утренней газете… Знали бы вы, сколько мороки было с переделкой выпуска в последний момент! Но, слава небесам — успели, и теперь все затраты окупились сторицей… Однако мы жаждем услышать историю из первых уст, леди!
Глядя в горящие от нетерпения глаза моих гостей, знакомых и почти родных уже, я смирилась с неизбежным и начала рассказ:
— Пожалуй, все слышали шутку о том, что когда кто-то Эверсанов не в духе, то лучше не попадаться им под горячую руку, особенно если в этой руке чашка с горячим кофе, бронзовая статуэтка или тяжелая трость. Но, кажется, с прошлого вечера это уже можно не считать всего лишь шуткой. Так случилось, господа, что вечером я возвращалась одна…
* * *Расходиться почтенная публика начала только ближе к полуночи. К тому времени я уже порядком устала. Вот ведь неприятность, за весь день даже словом не перемолвилась ни с Георгом, ни с миссис Хат, ни с Мэдди… А они наверняка переживали за меня после той газетной статьи. Да, там не было ничего особенного — действительно, никаких подробностей, но уже самого факта вооруженного нападения хватило, чтобы взволновать общество.
В парламент сразу же поступило предложение увеличить финансирование для Министерства внутреннего порядка. В ответ посыпалась критика и предложения «работать за совесть, а не за рейны» — мол, тогда и преступность будет ниже. «Гуси» и генералы совершенно справедливо возмутились, пошли прения, споры, кто-то под шумок попытался продавить свои интересы…
Словом, все, как обычно. Политика — грязная и запутанная игра, но всегда найдется кто-то, кому захочется воспользоваться моментом. У некоторых даже получается.
* * *Закрыв дверь за последним гостем и защелкнув задвижку (нападение сделало меня осторожной), я прошла в кухню — и тут же попала в крепкие объятия миссис Хат, пахнущие мятой и ванилью.
— Ох, леди Виржиния, леди Виржиния… — пробормотала кондитерша. Я почувствовала, как в то же время вокруг моей талии обвиваются хрупкие тонкие руки Мадлен, а в лопатки утыкается горячий лоб.
Георг стоял на пороге и смотрел на нас. Между бровей у него залегла тревожная складка.
— Только не говорите: «Я же предупреждал вас, леди Виржиния», — слабо улыбнулась я, высвобождаясь из объятий. Миссис Хат хлюпнула носом и вытащила желтый платок. Щеки и глаза у нее покраснели, фигура погрузнела, словно бодрая Роуз состарилась за один день на десять лет. Мэдди скользнула вокруг меня змейкой, пристраивая голову на плече. Бедная девочка, представляю, как она перепугалась, увидев утреннюю газету. Ведь я прихожусь Мадлен и вместо матери, и вместо старшей сестры…
— Не стану, — вздохнул Георг, переминаясь с ноги на ногу и отводя взгляд. Мастер, кажется, чувствовал себя очень неловко. — В случишемся есть и моя вина, мисс. Я должен был настоять на кэбе или довести вас до дома. Но больше такого не повторится. Сегодня кэб уже ждет. Мы вместе доедем до особняка, и только передав вас с рук на руки прислуге, я успокоюсь и отправлюсь домой.
Мэдди отстранилась и, нахмурив брови, начала бурное объяснение — жестами и знаками.
— Стой-стой, — я слишком устала, чтобы разгадывать сейчас ее пантомиму. — Возьми альбом, милая, и напиши… Пожалуйста.
Мадлен почти растерянно кивнула и быстро побежала на второй этаж за письменными принадлежностями.
— Ох, леди Виржиния, ну почему же с вами такое происходит, — всхлипнула миссис Хат. — За что вас небеса так невзлюбили? И родителей прибрали, и леди Милдред, упокой господь ее душу, а теперь и на вас напасть навалилась… Ох, леди Виржиния…
— Не волнуйтесь, миссис Хат, — тепло улыбнулась я, забрала у кондитерши платок и сама вытерла бегущие по ее обвислым щекам слезы. — Все же хорошо закончилось. Обещаю, поговорим об этом завтра, а сейчас я до безумия хочу спать…
— Да, да, девочка моя, — растроганно пробормотала она, подслеповато щуря глаза. — Мэдди?
Мадлен и вправду успела уже вернуться и теперь гордо демонстрировала мне единственную запись на альбомном листе, сделанную аккуратным округлым почерком:
«Я буду спать на коврике у вашей двери».
— Полагаю, спорить с тобой бесполезно? — моя улыбка сделалась рассеянной. В глазах уже двоилось от усталости. — Так?
Мэдди радостно кивнула. Георг ничего не сказал, но я чувствовала, что решение Мадлен он одобряет, и сам не против сторожить меня целыми днями, но прекрасно знает, что я сама этого не позволю.
А Мэдди можно все.
— Но никаких ковриков, милая, — я с трудом подавила зевок. — Я прикажу слугам приготовить соседнюю спальню… Простите, сегодня был трудный день, я совершенно вымотана. Мэдди, ты не поможешь мне?..
Девочка, которая, кажется, боялась, что я запрещу ей ночевать в особняке, радостно кивнула, тряхнув рыжими кудряшками, и метнулась за шалью и тростью.
— Георг, вы проводите потом миссис Хат? А завтра, обещаю, мы обязательно поговорим о том, что случилось…
— Да, леди Виржиния, конечно, — кивнул Георг, пока Мадлен расправляла на моих плечах шаль. — А сейчас наша общая забота — доставить вас в целости и невредимости до особняка.