Словом, все, как обычно. Политика — грязная и запутанная игра, но всегда найдется кто-то, кому захочется воспользоваться моментом. У некоторых даже получается.
Закрыв дверь за последним гостем и защелкнув задвижку (нападение сделало меня осторожной), я прошла в кухню — и тут же попала в крепкие объятия миссис Хат, пахнущие мятой и ванилью.
— Ох, леди Виржиния, леди Виржиния… — пробормотала кондитерша. Я почувствовала, как в то же время вокруг моей талии обвиваются хрупкие тонкие руки Мадлен, а в лопатки утыкается горячий лоб.
Георг стоял на пороге и смотрел на нас. Между бровей у него залегла тревожная складка.
— Только не говорите: «Я же предупреждал вас, леди Виржиния», — слабо улыбнулась я, высвобождаясь из объятий. Миссис Хат хлюпнула носом и вытащила желтый платок. Щеки и глаза у нее покраснели, фигура погрузнела, словно бодрая Роуз состарилась за один день на десять лет. Мэдди скользнула вокруг меня змейкой, пристраивая голову на плече. Бедная девочка, представляю, как она перепугалась, увидев утреннюю газету. Ведь я прихожусь Мадлен и вместо матери, и вместо старшей сестры…
— Не стану, — вздохнул Георг, переминаясь с ноги на ногу и отводя взгляд. Мастер, кажется, чувствовал себя очень неловко. — В случишемся есть и моя вина, мисс. Я должен был настоять на кэбе или довести вас до дома. Но больше такого не повторится. Сегодня кэб уже ждет. Мы вместе доедем до особняка, и только передав вас с рук на руки прислуге, я успокоюсь и отправлюсь домой.
Мэдди отстранилась и, нахмурив брови, начала бурное объяснение — жестами и знаками.
— Стой-стой, — я слишком устала, чтобы разгадывать сейчас ее пантомиму. — Возьми альбом, милая, и напиши… Пожалуйста.
Мадлен почти растерянно кивнула и быстро побежала на второй этаж за письменными принадлежностями.
— Ох, леди Виржиния, ну почему же с вами такое происходит, — всхлипнула миссис Хат. — За что вас небеса так невзлюбили? И родителей прибрали, и леди Милдред, упокой господь ее душу, а теперь и на вас напасть навалилась… Ох, леди Виржиния…
— Не волнуйтесь, миссис Хат, — тепло улыбнулась я, забрала у кондитерши платок и сама вытерла бегущие по ее обвислым щекам слезы. — Все же хорошо закончилось. Обещаю, поговорим об этом завтра, а сейчас я до безумия хочу спать…
— Да, да, девочка моя, — растроганно пробормотала она, подслеповато щуря глаза. — Мэдди?
Мадлен и вправду успела уже вернуться и теперь гордо демонстрировала мне единственную запись на альбомном листе, сделанную аккуратным округлым почерком:
«Я буду спать на коврике у вашей двери».
— Полагаю, спорить с тобой бесполезно? — моя улыбка сделалась рассеянной. В глазах уже двоилось от усталости. — Так?
Мэдди радостно кивнула. Георг ничего не сказал, но я чувствовала, что решение Мадлен он одобряет, и сам не против сторожить меня целыми днями, но прекрасно знает, что я сама этого не позволю.
А Мэдди можно все.
— Но никаких ковриков, милая, — я с трудом подавила зевок. — Я прикажу слугам приготовить соседнюю спальню… Простите, сегодня был трудный день, я совершенно вымотана. Мэдди, ты не поможешь мне?..
Девочка, которая, кажется, боялась, что я запрещу ей ночевать в особняке, радостно кивнула, тряхнув рыжими кудряшками, и метнулась за шалью и тростью.
— Георг, вы проводите потом миссис Хат? А завтра, обещаю, мы обязательно поговорим о том, что случилось…
— Да, леди Виржиния, конечно, — кивнул Георг, пока Мадлен расправляла на моих плечах шаль. — А сейчас наша общая забота — доставить вас в целости и невредимости до особняка.
— Не стоит так волноваться, не думаю, что преступник повторит… — начала я говорить и осеклась.
Георг распахнул дверь и сейчас придерживал ее, чтобы мне удобно было пройти. Но отнюдь не мрачная ночь опасного Бромли заставила меня замолчать.
В свете фонаря над порогом я отчетливо разглядела царапину на руке Георга — от запястья до указательного пальца.
Совсем свежую царапину…
—… повторит нападение.
Самым трудным в моей недолгой жизни оказалось это — замаскировать неловкую паузу зевком и устало закончить фразу, как ни в чем не бывало.
Если я поняла все не так — потом мне будет очень-очень стыдно перед Георгом. Но если права… Гадалка сказала мне: «Глаза тебя обманут». Я всегда видела Георга своим другом, почти родичем. Неужели я ошибалась?
Кэб был большим, четырехместным и слегка старомодным. Мы с относительным удобством разместились на жестких сиденьях. Я вместе с Мэдди, Георг — с беспрестанно шмыгающей носом, всхлипывающей и терзающей платок миссис Хат. Дорога до особняка заняла всего несколько минут, но и за этот краткий срок чувствительная Роуз успела не единожды уверить меня в том, как «все мы любим вас, леди Виржиния, и желаем вам только добра». В другое время я умилилась бы и сама вытерла бы старушке слезы своим платком, но сегодняшний день отнял слишком много сил. Очень хотелось очутиться поскорей в тишине и покое родного дома, подальше от всяческих тайн и подозрений. Я благодарно улыбалась миссис Хат, стараясь поддерживать с ней успокоительную беседу, но мой взгляд против воли вновь и вновь возвращался к Георгу. Мне казалось, что кольцо на пальце, тяжелая серебряная роза, тяжелело и раскалялось, а злополучная царапина словно светилась в темноте.
К счастью, Георг не замечал моих терзаний, погруженный в собственные тревожные раздумья.
На пороге особняка нас встречала обеспокоенная и растерянная Магда во главе целой делегации прислуги и двое мужчин в форме Главного управления. Я ощутила приступ раздражения. Неужели еще какие-то проблемы? Кто, интересно, распорядился вызвать «гусей»?
Магда шагнула было ко мне, просияв радостью, но дворецкий, Стефан, молча нахмурил седые брови и придержал ее. Молча. «Гуси» сверлили меня внимательными взглядами, также не думая начинать беседу.
— Доброй ночи, господа, — вежливо кивнула я, скрывая досаду и надевая маску радушной хозяйки. — Чем обязана визиту? — добавила, обращаясь на сей раз уже не ко всем, включая перетаптывающихся с ноги на ногу слуг, а только к «гусям».
Тот из них, что выглядел чуть моложе, но, судя по значку на форменной куртке, уже добившийся большего, чем его старший напарник, шагнул в перед, приветствуя меня почти светским поклоном:
— Доброй ночи, леди Эверсан. Мы прибыли из Управления по указанию мистера Хоупсона, чтобы обеспечить вашу безопасность на время расследования. Видите ли, детектив Норманн считает весьма вероятным, что нападение может повториться, — произнес он внушительно, стараясь поддерживать суровый, сухой тон. Но я сразу почуяла в его голосе волнение: наверное, это первое задание для «гуся» в новом ранге, и молодой человек хотел выполнить его в совершенстве. И потому совершал множество мелких ошибок: не поприветствовал леди первым, не назвал себя…
Усталость меньше всего располагала к долгим доброжелательным беседам со стражами порядка, тем не менее воспитание взяло свое:
— Благодарю за заботу, мистер… — я сделала значительную паузу и улыбнулась.
— Мистер Кларк, — спохватился «гусь», едва заметно краснея. Куцые усы и форменное кепи, низко надвинутое на глаза, вероятно, долженствовали придавать молодому человеку значительности, но, скорее, добавляли комичности. Возможно, причина крылась в нежном возрасте — вряд ли «гусь» был намного старше меня. — Моего напарника зовут мистер Шиманн.
— Благодарю за заботу, мистер Кларк, вас и вашего напарника. От меня требуется какое-либо содействие в вашей работе? Возможно, мне следует как-то ограничить свои передвижения или хотя бы заранее уведомлять вас о визитах? — предположила я, не понаслышке знакомая с методами охраны.
После пожара, унесшего жизни моих родителей и серьезно подорвавшего бабушкино здоровье, люди из Городского управления спокойствия сопровождали нас с леди Милдред во всех поездках. Еще бы, ведь поговаривали, что с камином в усадьбе Эверсанов было все в порядке, а к пожогу приложил руку кто-то из наших недоброжелателей… Бромли — город, построенный на пепелище. Он не единожды выгорал полностью — во время войн и эпидемий, бунтов и народных волнений. Уж слишком сильно любят аксонцы хвататься за факел, когда словами доказать ничего нельзя.