- О, он может, - вздохнула я. Настроение, и без того не безоблачное, совсем испортилось. - К сожалению, к большому сожалению. Так что придётся тебе отвезти записку; распоряжение мистеру Маноле я отдам. Да, если маркиз или кто-то из его подчинённых спросит обо мне, не говори ничего важного... И ничего, что могло бы обрадовать его.
Юджиния о чем-то всерьёз задумалась, даже письмо в сторону отложила.
- А встревожить? - наконец спросила она неуверенно.
- Встревожить? В пределах разумного.
Мне стало интересно, что Юджи имеет в виду, однако я укротила своё любопытство и вернулась к записке, стараясь составить её так, чтобы за лаконичностью проглядывало недовольство. И - никаких заискивающих интонаций, разумеется. Получилось, на мой вкус, неплохо, пусть и недостаточно выразительно:
Настоящим уведомляю Вас, как было условлено, о своём намерении посетить званый вечер (для узкого круга) герцогини Дагвортской. Он состоится завтра, в семь часов.
Прошу подтвердить получение этого письма в наиболее краткой форме.
Леди Виржиния-Энн,
графиня Эверсан и Валтер
Послание я положила в самый простой конверт, наподобие тех, что использовала для переписки на скорую руку с мистером Спенсером, и, поразмыслив, запечатала не своей личной печатью, а круглой "пустышкой" без оттиска. Кажется, у Катарины Четвертой была премилая привычка - ставить перевёрнутую печать на письмах для подданных, лишённых её благоволения.
Жаль, что мода на подобные знаки давно миновала.
Юджиния вернулась на удивление быстро - и полутора часов не прошло - и доставила ответ. Как я и предполагала, он оказался весьма пространным, на целую страницу. Маркиз благодарил меня за разумность и осмотрительность, напоминал, что "дорогой невесте" не стоит никуда заглядывать по дороге к герцогине и обратно, а в конце многословно уверял, что все его действия - ради моей пользы.
Изнутри поднялась волна чёрного раздражения. Да, наверняка он считает, что заботится обо мне, но как же душит эта забота!
- Леди Виржиния, можно ещё что-то сказать? - обратилась ко мне вдруг Юджиния скованно. Щеки у неё пламенели. Я кивнула, стараясь улыбкой смягчить взгляд, полагаю, сейчас не слишком добрый. - В общем, он все-таки спросил про вас...
- Кто, маркиз?
- Нет, другой, красивый... То есть мистер Рэндалл, - совершенно сконфузилась она, видимо, сообразив, что таким ответом иносказательно назвала маркиза некрасивым. - Спросил, как вы поживаете и как вы себя чувствуете. А я не нашлась, что ответить. И... честно сказать, я случайно чуть не заплакала. Боюсь, он что-то не то подумал.
В душе у меня схлестнулись чувство вины и какое-то жестокое веселье.
Заставлять тревожиться о вашем благополучии того, кто заботится о вас - недостойно леди. Однако Юджиния ведь не имела в виду ничего плохого, просто растерялась и испугалась. И если маркизу это доставит несколько неудобных минут - он сам виноват.
В конце концов, его шпионы должны донести, что со мною все в порядке.
- Не бери в голову, Юджи, - посоветовала я с улыбкой, на сей раз куда более искренней. - Ты все сделала правильно. Ступай к себе.
Особняк Дагвортов в Бромли ничем не выделялся - ни особенной древностью, ни архитектурными изысками. Пожалуй, он мог бы принадлежать умеренно состоятельному дельцу или молодому джентльмену с постоянным доходом, зато без определённых занятий. Сам дом был отделан розоватым камнем, слегка подкопчённым грязными бромлинскими туманами. Сад выглядел несколько заброшенным - обманчивое впечатление, ведь за ним ухаживал один из лучших мастеров столицы с целым сонмом помощников. Особую гордость Абигейл составлял розарий позади особняка, не столь богатый, как при замке, однако способный произвести впечатление даже на искушённого ценителя колючих и капризных цветов. В частности там имелось целых три куста очень редких сливочно-розовых роз с божественным ароматом, причём выведен этот сорт был для герцогини Дагвортской лично около пятнадцати лет назад.
Сейчас наисвежайший букет из розария, пышный и источающий головокружительный сладкий запах, красовался посередине стола, однако всё внимание было приковано к другим цветам.
- Миссис Баттон, будьте добры, принесите круглую вазу из тонкого стекла. Ту самую, из библиотеки, - попросила леди Абигейл, подавшись вперёд с жадным любопытством и вглядываясь в полупрозрачный зеленоватый бок анцианского кофейника. - Хочу посмотреть ещё раз.