"Несколько лет Миранда Клиффорд не выходила из дома".
Вроде бы ничего особенного, девица с малокровием могла вообще до совершеннолетия и порога не переступать, но почему-то от этих слов по спине у меня пробежал холодок. Леди Эрлтон же, ничего не заметив, продолжила говорить. Она пообещала, что поинтересуется судьбой миссис Шелли и, возможно, устроит дружеский визит.
- Дайте мне неделю, да, - попросила леди Эрлтон. - Я обращусь к миссис Прюн. Она часто навещает миссис Шелли. Дело, впрочем, очень деликатное, - добавила она загадочно и умолкла.
Мы поговорили ещё немного, но вскоре разъехались по домам, потому что становилось уже неприлично поздно. На прощание мы пообещали поддерживать друг друга и оповещать о новостях как можно скорее, если одна из нас узнает нечто интересное.
Наверное, выражение лица у меня было немного странным, потому что Лайзо поинтересовался:
- Там произошло что-то забавное, Виржиния?
- Пожалуй. - Я улыбнулась. - Стоило маркизу Рокпорту запереть меня в особняке и в кофейне, как в мою жизнь проникли сразу три расследования. Боюсь, даже Эллис не ведёт столько дел одновременно.
Он рассмеялся; у меня закружилась голова, и, право, к усталости это не имело ровным счётом никакого отношения.
Однако вскоре выяснилось, что головокружение - дурной признак, даже если оно проистекает от счастья. Я совершила ошибку; причём поначалу думалось, что принятое решение не только удачное, но и единственно возможное. Не так давно Лайзо подсказал, как можно наведаться в дом Шелли, не нарушая обещания, данного маркизу. Вышло всё как нельзя лучше - видение ясно указало на смерть несчастной служанки, отчаянно желающей исправить некую загадочную ошибку.
Сейчас, после встречи с новой тайной, я, разумеется, загорелась желанием быстро разгадать её и потому снова обратилась ко снам.
Никаких дельных идей, как бы отыскать вредителя, так и не появилось. Потому пришлось положиться на метод, который уже выручал - представлять то, что хочешь увидеть, и думать о преступнике. Но то ли чжанский чай с лотосом слишком сильно взбодрил меня, то ли разговор о дяде Рэйвене повернул реку мыслей в другое русло, но сосредоточиться на "Человеке судьбы" никак не получалось. Картина, едва оформившись в воображении, то и дело обращалась в переливчатый калейдоскоп; среди пятен порой проступало нечто осмысленное - костяной веер, зелёные глаза, цветок в чайнике, - но смысла это не имело. Образ злодея с банкой гуталина тоже расплывался, приобретая черты дяди Рэйвена. В какой-то момент стёкла синих очков рассекла пара трещин, а с конца старинного металлического пера для письма закапала кровь...
В ужасе я вскрикнула и села на кровати, распахивая глаза.
Спальня побелела - так плотно её укрывал сливочно-густой туман. Любые звуки тонули в нём, будь то испуганный возглас или звон колокольчика для прислуги; в распахнутом окне скорчилась старая женщина в бальном платье...
"О, нет, это всего лишь ткань причудливо завернулась", - поспешила я успокоить себя, хотя на перепутавшиеся занавеси это походило слабо.
Зимний холод совершенно не ощущался.
"Надо проснуться, - пронеслось в голове. - Но как?.."
Чем дольше, тем опаснее мне казалось оставаться на месте. Потому я встала, накинув на плечи шаль, и подошла к окну. Бархатная старуха посторонилась и будто бы даже хихикнула.
Спину точно судорогой свело.
Святые Небеса, только не смотреть вправо, не смотреть...
- Что ж, - произнесла я громко, пытаясь вернуть самообладание. - Если спальня стала такой неуютной, можно выйти на прогулку.
Из окна вниз тянулась "морская лестница" - толстая верёвка с узлами, расположенными через равные промежутки. Ею я и воспользовалась, причём с необыкновенной лёгкостью. Вероятно, то был дурной знак, но сил находиться в комнате не осталось.
Бромли-из-сна покорился жаркой, душной, туманной летней ночи. Сдался, как отчаявшийся солдат, поклонился ослабевшими ветвями яблонь, бессильно ощерился разбитыми тёмными окнами. Улицы его были вывернуты безжалостно, как руки у пленника. Я шла в молчании и ощущала на себе тяжёлый, предвкушающий взгляд и старалась держаться уверенно, взывая к воспоминаниям о запахе вишнёвого табака, о лимонной терпкости вербены... Дороги выводили вовсе не туда, куда следовало бы; Эйвон бурлил вдали, то справа, то слева. Ноги несли меня к особняку леди Абигейл, и он показался неправдоподобно быстро - дымчатый, дрожащий во тьме.