Я замедлила шаг, затем остановилась, вглядываясь; и вовремя - призрачный дом обрушился вдруг под землю, изогнулись в конвульсиях старые деревья - и вот уже вокруг расстилалось старое, заброшенное кладбище.
У ворот стоял высокий седой мужчина.
- Все твои пути во сне ведут ко мне, - произнёс он, не двигаясь с места. Среди могил за его спиной бродили сгорбленные люди с тусклыми красноватыми фонарями. - А наяву мой взгляд следует за тобой. На ком он остановится?
Мне стало страшно - до немоты, до внезапной дурноты... но страшно не за себя.
Абигейл, Юджиния, Мэдди, Эллис, Клэр, дядя Рэйвен - лица друзей кружились в калейдоскопе. Я отчаянно пыталась не думать о них, чтобы не привлечь к невинным внимание мёртвого колдуна, но тщетно.
Какое-то наваждение...
А потом, когда отчаяние обернулось горечью на языке, Валх шагнул мне навстречу, и одновременно обернулись люди с кладбища, и глаза их горели ярче фонарей - круглые, жёлтые, звериные. И только у одной женщины они оставались человеческими - голубыми и чистыми, хотя лицо её было черно.
Абени подняла свой фонарь над головой - и вдруг швырнула его оземь.
Валх, кажется, не заметил вспышки, но я едва не ослепла - и наконец сдвинулась с места, затем сорвалась на бег; и в памяти воскрес наконец аромат вербены, а мёртвую тишину туманной ночи заполнил негромкий голос:
- Проснись, Виржиния.
...во сне я бежала, а очнулась под одеялом с головой, недвижимая и почти задохнувшаяся. Сорочка повлажнела, подол комом сбился выше колен. О, это определённо была реальность - разочаровывающая и мучительно желанная одновременно.
В изножье моей кровати кто-то сидел; кто-то бесцеремонный, бесстыдный, способный откинуть край одеяла и прикоснуться к щиколотке - снова и снова, лаская кожу самыми кончиками пальцев.
- А ведь я даже не могу сказать сейчас, что вы позволяете себе слишком много, - сорвалось с моих губ. - Иначе даже в собственных глазах буду выглядеть неблагодарной.
Пальцы замерли.
- Мне не нужна благодарность, Виржиния, - усмехнулся несносный гипси. - Иначе даже в собственных глазах я буду выглядеть злодеем... - Я шевельнулась, и он плотнее обхватил мою щиколотку. - Нет-нет, вот только из-под одеяла не выглядывай, если хочешь пощадить свою стыдливость.
Я вспыхнула и резко поджала ногу, прячась, как улитка в раковине.
- Вы, похоже, очень спешили.
- А ты начинаешь говорить отстранённо, когда смущена, - ответил Лайзо негромко. - Я сейчас уйду, а ты засыпай и не бойся: тот колдун сегодня больше не появится. А завтра повесь новый ловец в изголовье.
Воздуха стало не хватать; мне отчаянно хотелось, чтобы Лайзо ушёл скорее - и чтобы он никуда не уходил. Щёки горели, точно перцем натёртые.
- Нам... нам надо бояться в подобном положении отнюдь не колдунов, - произнесла я, усилием воли заставляя голос звучать ровно. - Сэр Клэр Черри весьма наблюдателен.
- Пока он смотрит в другую сторону, - ответил Лайзо. Тяжесть в изножье кровати исчезла. - Доброй ночи, Виржиния.
Отворилась и затворилась дверь; ощущение чужого присутствия исчезло. Дышать стало легче, но вот на душе образовалась странная тяжесть. Нынче ночью я сбежала от двух колдунов, но какая-то слабая, недостойная леди часть меня от одного из них бежать не желала.
Более до утра меня никто не побеспокоил. Я отдохнула на удивление хорошо и сама проснулась в половине восьмого, ещё до прихода Юджинии. В комнате немного пахло вербеной - верный знак, что постыдное фиаско мне, увы, не приснилось... Как и спасение - пожалуй, даже более смущающее.
- Ой, леди Виржиния, у вас лицо красное, - робко произнесла Юджи, поглядывая в сторону. - А окно приоткрыто. Жара нет? Вы не простудились? Принести шаль тёплую, может? Или ваш любимый травяной чай, прямо сюда, перед завтраком?
"Травяным чаем" в особняке называли сбор целебных растений, который время от времени передавала Зельда. Горьковатый и слегка вяжущий, он и успокаивал, и придавал сил. Беда в том, что большую часть тех трав собирала не сама гадалка, а её сын-колдун.
Лайзо.
Щёки у меня, кажется, стали ещё краснее.
- Не стоит. А румянец... - я запнулась. - Напротив, это признак здоровья.
Но настоящее испытание для выдержки началось позже, за завтраком. Клэр был куда наблюдательнее Юджинии - и, что куда печальнее, всегда подозревал худшее.
Вдруг он заподозрит что-то?
Был, разумеется, способ немного обезопасить себя от расспросов - в некоторой степени. Дядя никогда бы не стал затрагивать щекотливые темы в присутствии своих мальчиков. Посторонние и слуги тоже сдерживали его разговорчивость. Если рядом будут Паола с Лиамом и братья Андервуд-Черри, то круг опасных вопросов резко сузится.