Звали её, разумеется, Дэйзи.
Сэр Джон Бэйрд любил дочь без памяти, пожалуй, даже больше, чем всех других своих детей – мальчишек, как на подбор. Он старался сделать так, чтобы она ни в чём не нуждалась и чувствовала себя маленькой принцессой. И когда Дэйзи проявила интерес к живописи – сперва нанял для неё учителя, а затем стал выводить в галереи.
Всё было хорошо, пока на исходе шестнадцатого года девочка не заболела.
Как ни старались врачи, обнаружить корни загадочной хвори им не удавалось. И вскоре стало ясно, что Дэйзи до лета не доживёт. И тогда отец, чтобы порадовать её напоследок, собрал в парке перед особняком столько картин, сколько смог. Увы, на зов откликнулись по большей части бедные художники, но многие из них отнеслись к больной девочке с искренним сочувствием.
Конечно, картины не исцелили Дэйзи. Она умерла в последнюю весеннюю ночь. Но в течение ещё многих лет сэр Джон Бэйрд в благодарность раз в несколько месяцев собирал художников в своём парке и приглашал тех, кто мог заинтересоваться и купить картины. Многое он выкупал сам. Баронет дожил до шестидесяти лет и оставил после себя большую коллекцию живописи – и традицию собирать «уличную выставку» трижды за весну и лето.
А примыкающий к ипподрому парк назвали Дэйзи-Раунд.
– Откровенно говоря, ничего интересного в этой выставке нет, – призналась Глэдис, заканчивая долгий рассказ. – Однако иностранцы, тем более заинтересованные в искусстве, всегда её посещают, ведь ничего подобного на Континенте нет. И леди Уилфилд, большая поклонница уличной живописи, намекнула мне в галерее, что хотела бы похвалиться перед гостьей парком Дэйзи-Раунд.
– Что ж, значит, шансы встретить там мисс Купер действительно очень велики, – подытожила я. – Согласна, попробовать стоит. Только внесём в планы небольшое дополнение…
– Что именно? – заинтересовалась Эмбер.
Я улыбнулась.
– «Кого», моя дорогая. Не «что», а «кого».
Пообещать леди сюрприз было легко, а вот уговорить его…
– Нет, Виржиния. У меня труп разлагается не по дням, а по часам, и к тому же этот мерзавец Эшли предоставил своему водителю Освальду Ривсу железное алиби. А он не только его водитель, между прочим, но и мой главный подозреваемый! Представляете, сколько мне теперь придётся опрашивать слуг, друзей и случайных свидетелей, чтобы выявить несостыковки? Кошмар просто!.. Что? Тарталетка с мясным суфле и оливками? Давайте сразу парочку!
Придвинув к Эллису блюдо поближе, стараясь не обращать внимания на разговоры и смех за ширмой – вечером кофейня была заполнена до отказа – я подкупающе улыбнулась поверх чашечки с кофе.
– Это займёт не больше часа. Подумайте, Эллис – вы отвлечётесь от дел, отдохнёте, может, со сменой обстановки вам в голову придёт гениальное решение…
– Гениальные решения приходят к гениям, – вздохнул Эллис и с силой потёр пальцем над бровью, жмурясь. – Мой удел – нудная методичная работа, сопоставление деталей, допросы, улики, трупы и провокации… И вообще мне нужна не прогулка, а здоровый ночной сон.
– У меня отличный повар, – туманно намекнула я.
Эллис скептически выгнул бровь.
– …и мне ничего не стоит попросить слуг, скажем, собрать корзинку для пикника. Жаркое в горшочках, свежий хлеб…
– Виржиния, подкупать честного человека едой – унизительно!
– …копчёные свиные рёбрышки с перцем и картофелем, воздушный пирог с рыбой, марципановые рулетики…
– М-м-м…
– …коричное печенье, яблоки в сахарной глазури, клюквенный морс…
– Я согласен, – с разнесчастным видом сдался на милость победителя Эллис. – А можно вместо клюквенного морса имбирный чай?
– Конечно, можно, – кивнула я.
Оставалось только улучить минутку и сбежать на кухню, чтобы записать всё то, что мне только что пришлось опрометчиво наобещать.
Так или иначе, это был первый успех в противостоянии с мисс Купер. Мой отец часто говорил, что выбрать правильных союзников – значит наполовину одержать победу.
Чем ближе становилась дата проведения скачек – и нашей вылазки! – тем чаще посещали меня тревожные мысли. Вдруг будет дождь, туман, и выставки не будет? Вдруг леди Уилфилд передумает вести гостью на скачки? Вдруг колонианка заметит слежку – как мы будем оправдываться тогда?
Но, к счастью, обошлось.
Природа смилостивилась и обошлась без дождей, одним туманом – густым, знобким, а близ Смоки Халлоу ещё и горьким от копоти фабрик. Время от времени облака пробивало настырное солнце, и тогда наконец-то верилось, что вот-вот настанет настоящее лето. Ветер дул с окраин, из-за кромки бромлинского «блюдца», и воздух был напоён не миазмами Эйвона, но запахом леса – и моря, которое мерещилось мне с некоторых пор постоянно.
Кофейню мы с Мадлен покинули вскоре после полудня. Сперва, правда, пришлось заехать в особняк, сменить платье и забрать оговоренную заранее корзину с провизией. Эллис обещал подойти немного позднее, сразу в парк; я слегка волновалась, не разминёмся ли мы, но детектив до сих пор никогда меня не подводил, поэтому оставалось только списать беспокойство на усталость и недостаточность сна. Мадлен, к слову, тоже выглядела не совсем отдохнувшей, хотя в последние дни наплыв посетителей в «Старом гнезде» несколько спал.
– Может, это мне стоит нести корзинку? – спросила я, не выдержав, когда Мэдди запнулась на дорожке и едва не упала – спас положение Лайзо, вовремя подхвативший девушку под локоть. – В конце концов, это и мистер Маноле может сделать, так было бы даже правильнее.
Но Мадлен решительно помотала головой, прижимая к себе корзинку, и сердито сверкнула глазами. На щеках цвёл яркий румянец.
– Я б помог, – тихо сказал Лайзо в сторону, отчего-то улыбаясь. – Да мать меня всегда учила – коли женщина чего решила, отойди с дороги – затопчет.
– Кхм? – деликатно кашлянула я, и нахальный гипси сделал вид, будто ничего и не говорил, а мне просто послышалось. Мэдди, осознав, что на корзинку больше никто не покушается, с облегчением вздохнула.
До парка мы добрались быстро. И, увидев его ещё издалека, я пожалела, что никогда не бывала здесь раньше.
В отличие от множества парков в Марсовии и Романии, которые мне довелось увидеть во время путешествия, Дэйзи-Раунд был не регулярным, а пейзажным. С трудом верилось в то, что смертный человек создал такую красоту; казалось, что просто чья-то чуткая рука вписала мосты и беседки в окружающий пейзаж, небрежно расчертив густые заросли красноватыми дорожками. Но, тем не менее, и к вертким ручьям, и к холмам, и к живописным овражкам был причастен человеческий гений. Где-то люди пользовались возможностями рельефа, но кое-где пришлось делать насыпи или наоборот впадины, проводить каналы с неровным руслом и обрамлять тростником тихие заводи. Цветы словно выросли здесь по своей прихоти, и даже сладкие белые розы, оплетающие мшистые валуны, выглядели гостьями из дикого леса.
А в самом сердце парка, недалеко от старого особняка Бэйрдов, на огромной рукотворной поляне раскинулась выставка под открытым небом, излюбленное место уличных художников, ищущих счастья – и коллекционеров, ищущих дешёвые таланты.
– Леди Виржиния, мне как, лучше здесь вас подождать или сопроводить? – поинтересовался Лайзо весело, помогая мне выбраться из автомобиля.
– Судя по вашему дерзкому тону, вы настаиваете на втором варианте, мистер Маноле, – вздохнула я. Мадлен, прижимая к себе корзинку, оглядывалась по сторонам в поисках детектива. – Но лучше побудьте здесь. Тем более корзину мы с собою не берём, верно, Мэдди? Не будет же Эллис бегать с ней по всему парку.
– А тут и Илоро будет? – Лайзо так удивился, что даже вспомнил имя, данное детективу гипси. – Ай, Эллис то есть, – поправился он, увидев выражение лица Мэдди. – Стало быть, дело серьёзное, не простая прогулка? Что ж вы задумали, если не секрет?