«Это точно был мужчина».
Честно говоря, я пришла в замешательство – выводы Мэдди разнились с тем, о чём писал Эллис.
– Поясни, пожалуйста, – попросила я осторожно.
А она улыбнулась вдруг солнечно и аккуратно вывела на чистом листе – ровным и лёгким почерком:
«Только мужчина может перепутать чайник и кофейник».
Мне стало смешно.
Конечно, не стоило обобщать так уверенно, но кое в чём Мэдди была права. Мужчины, если, конечно, они не работают в Управлении спокойствия или не состоят на Особой службе, обычно не замечают, шляпка-котелок была на леди или тюрбан, пайетками или бисером расшит ридикюль, чучело колибри приколото к воротнику или волнистого попугайчика… Помнится, даже баронет Фаулер, весьма наблюдательный и умный мужчина, на балу перепутал кринолин с турнюром.
Мужчины прекрасно умеют воссоздать общую картину – но вот к деталям зачастую невнимательны.
– Ты не думала, кто это может быть? Вдруг мы его действительно знаем? – спросила я машинально, не рассчитывая всерьёз на ответ. А Мадлен вдруг отчего-то болезненно скривила губы – всего на мгновение, и потом снова беспечно улыбнулась, но мне стало жутко и знобко.
«Мы должны доверять своим близким, – написала она в самом низу листа, мелко и неразборчиво. – Или жизнь превратится в му ку».
Мэдди выронила карандаш, и тут меня поразила мысль – такая пугающая и простая одновременно.
…Мадлен тоже подумала сейчас, что шпионом мог быть кто-то из дорогих ей людей?
– Эллис, – едва слышно выдохнула я. Она вздрогнула, а потом гневно вскинулась и даже писать в блокноте ничего не стала – скрестила руки перед лицом и затрясла головой.
«Этого не может быть, потому что не может быть никогда» – и всё тут.
Кофе мы с нею допили быстро, не глядя друг на друга, и вернулись в зал, а вечером сделали вид, что позабыли об этом разговоре.
У каждой из нас были свои причины.
К счастью, долго тосковать и сомневаться мне не позволили обстоятельства.
Имя им было, разумеется, Эллис.
В среду вечером, примерно около девяти часов, когда в кофейне не осталось ни единого свободного столика, детектив тихо поскрёбся в двери с чёрного хода. Поблизости оказалась только миссис Хат – она-то и впустила страдальца, и поплатилась за свою доброту, едва не лишившись чувств от испуга и уронив себе на ногу железный поднос для пирожных.
Эллис заявился босиком, промокший насквозь и перемазанный чёрной грязью так, что впору было принять его за блуждающего духа топей.
– Святые небеса! – выдохнула миссис Хат изумлённо, глядя как вокруг детектива медленно, но верно образуется маленькое болотце. Мы с Мэдди не менее удивлённо взирали на всё это с порога кухни. – Мистер Норманн, помилуйте, что с вами произошло?
– Не спрашивайте, – кисло улыбнулся Эллис. – Могу я рассчитывать на горячую ванну? Если нет, то легче умереть сразу.
И он оглушительно чихнул.
– А… – протянула я неопределённо, растерявшись.
– Ключ утонул, – мрачно ответил Эллис на незаданный вопрос.
– И?..
– Нэйта дома нет.
– О…
– И с подогревом воды у нас большая беда после клятого пожара. И я утопил свои единственные целые ботинки, – признался он убито. – Пять лет не решался новые купить, и вот ведь…
В коридор заглянул Георг, наконец-то вернувшийся из подвала. Кофейному мастеру хватило одного взгляда, чтобы оценить обстановку.
– Вы ведь не уйдёте сейчас, мистер Норманн? – спросил Георг обречённо.
– Победа или смерть, – процитировал детектив что-то смутно классическое и снова чихнул.
– Мэдди? – оглянулась я на подругу.
Она зарделась отчего-то, но знаками показала, что горячая вода у неё есть, и начала подниматься по лестнице в жилую часть дома. Детектив просиял, словно ему пообещали повышение жалованья в два раза, и последовал за Мадлен, оставляя на полу в коридоре и на полированных ступенях грязные отпечатки босых ног.
– Так что же с вами случилось, Эллис? – не выдержала я и крикнула, пока детектив не закрыл дверь.
– Слежка, – неохотно ответил он. – К счастью, успешная. К несчастью, Эйвон сегодня холодный. И это уже второй раз с начала весны! Бр-р.
В зал в итоге вернулась одна я. Мэдди осталась хлопотать вокруг Эллиса – наскоро постирала его вещи, достала чистое полотенце, приготовила согревающее питьё… Запасливый Лайзо принёс из автомобиля смену одежды – сухие брюки и свитер. Эллису они были безнадёжно велики из-за разницы в росте, но выбирать не приходилось. Георг, стиснув зубы до пугающего хруста, сходил в кладовую и вернулся с парой стоптанных, но относительно целых башмаков.
– Они мне стали малы, – проворчал он в сторону. – Держу их здесь на всякий случай, хотя давно пора бы уже выбросить.
Эллис, тонкий и бледный, как дитя подземелий, в слишком широком свитере и длинноватых брюках, улыбнулся так искренне и благодарно, что Георг засмущался, покраснел и совершил стратегическое отступление на кухню под благовидным предлогом – кофейня ведь ещё работала, и заказов было предостаточно. К счастью, через час или около того посетители разошлись, и мы все смогли перебраться в основной зал, гораздо более тёплый и уютный, нежели маленькая комнатка между кухней и коридором.
Наблюдая, как Эллис прихлёбывает из чашки острый горячий бульон, кутается в великоватый свитер из некрашеной шерсти и чихает время от времени, а остальные – миссис Хат, Георг, Мадлен и Лайзо – едва ли на цыпочках ходят вокруг него, я думала, что абсурдней ситуацию придумать сложнее…
…ровно до тех пор, пока в парадные двери не постучали, и на пороге не возник Мэтью Рэндалл, собственной персоной.
На минуту, не меньше, воцарилась мёртвая тишина. А потом Эллис вздохнул, зябко потёр босой ступнёй щиколотку и попросил проникновенным голосом:
– Только на дуэль меня не вызывайте, хорошо?
Мэтью поднял руку, словно хотел расстегнуть воротник рубашки, но на полпути передумал, и загадочно констатировал:
– Значит, вы всё-таки преуспели, мистер Норманн.
– Ну да… – Эллис сморщил нос, готовясь чихнуть. – А-а… а, нет, пронесло. Да, преуспел, но уходить пришлось не самым приятным путём. После дождей в старых туннелях воды по пояс, а на выходе вообще пришлось нырять. Эйвон нынче глубок.
Тем временем Мадлен опомнилась и подскочила к Мэтью, чтобы помочь ему – показать, куда повесить пальто и шляпу. Он поблагодарил кивком, а затем прошёл к столику; я сделала знак, чтобы нам принесли ещё один кофе.
– И когда маркиз может рассчитывать на отчёт? – спросил Мэтью, присаживаясь за столик. Георг поджал губы и отправился на кухню – помогать Мэдди.
– Как только… Чхи! …как только вы, мой друг, доберётесь до своего обожаемого маркиза, – проворчал Эллис. Свитер у него так и норовил сползти с одного плеча. – Отчитаюсь я прямо здесь и сейчас. В конце концов, Виржиния имеет к этому делу прямое отношение.
Взгляд у Мэтью сделался таким холодным, что я уже подумала – сейчас грянет отповедь пополам с рекомендациями не впутывать леди в дела Управления. Однако ожидания мои не оправдались. Вместо этого грозный секретарь маркиза вдруг улыбнулся и сказал:
– Верно. И мне тоже есть что рассказать. Однако прежде, чем мы приступим… Возможно, кто-то из присутствующих не хотел бы оказаться вовлечённым в расследование? – и он выразительно посмотрел на миссис Хат. Та смущённо потупилась. – А у кого-то есть другая… работа? – добавил Мэтью и взглянул на сей раз в сторону тёмного коридора между залом и кухней.
Я мгновенно догадалась, в чём дело.
– Мистер Маноле!
Лайзо выступил из тени, посмеиваясь и поднимая руки, будто сдаваясь на милость врагу, а потом остановился, ожидая вердикта. Но прежде, чем я успела сказать хоть слово, Эллис вновь оглушительно чихнул и разрешил великодушно:
– Пусть остаётся. К тому же не так важно, уйдёт он или нет. Всё равно к завтрашнему вечеру знать будет больше нашего.
В это время вернулись Мадлен и Георг – с голубым кофейником, близнецом безвременно почившего в битве с мисс Купер, и целым блюдом пирожных. Я обошла зал и убедилась, что окна плотно закрыты шторами, а двери – заперты; Лайзо, делая вид, что его здесь и нет, снова отступил в полумрак коридора. Миссис Хат и Георг степенно удалились на кухню.