– Неудивительно, что Келли-Энн расстроилась. – Пэт и сама была расстроена, от потрясения она даже не могла справиться со своим пирогом.
Лиз печально кивнула, вспомнив – мысленно поморщившись и сжав костяшки пальцев – треск разрываемых конвертов.
– Похоже, это случается чаще, чем ты думаешь, – вздохнула она.
Тельма достала из сумочки распечатку с сайта «Йоркшир пост»: «160 миллиардов фунтов стерлингов утеряно из-за банковского мошенничества» – гласил заголовок.
Пэт пробежала глазами статью.
– Поверить не могу, что банки сидят сложа руки, – заявила она.
– Наверное, у них есть «тренинги» на эту тему, – сказала Тельма, складывая распечатку.
Повисла пауза. Не было нужды делать акцент на слове «тренинг»; оно тут же вызвало в памяти различные эпизоды из их практики: остывший кофе, неинтересные презентации, докладчики, чей певучий голос усыплял не хуже лошадиной дозы транквилизаторов.
– Но ведь, – продолжила Пэт, – несомненно, если б она поговорила с банком, объяснила, что ее мать нездорова. Рассказала бы о болезни Альцгеймера…
Лиз скорбно покачала головой. Келли-Энн уже проходила этот путь. И неоднократно. Она рассказала им в исчерпывающих подробностях о длительной переписке – настойчивой и обвинительной со стороны Келли-Энн, безучастной и незаинтересованной со стороны банка. В конце концов «Роял Йорк» выразил соболезнования семье и их обстоятельствам, но сделать ничего нельзя было; Келли-Энн следовало смириться с тем, что деньги уже не вернуть. Финансовый уполномоченный был должным образом проинформирован, и два месяца спустя он повторил сказанное банком, только гораздо более формальным языком. Но не стоит забывать, что финансовый уполномоченный получает доход от банков, так что – как выразилась Тельма – «ничего удивительного».
На этом дело было закрыто.
– Дело в том, – объяснила Тельма, – что Топси действительно перевела деньги.
– И никто не заметил, что она была не в себе? – Пэт была на взводе, но это не помешало ей съесть кусочек пирога.
– Мэнди Пиндер утверждает, что она пыталась возражать, – сказала Лиз. – И ее ничего не насторожило.
– И как же это она возражала, если ее ничего не насторожило? – проворчала Пэт, невольно откусив еще.
– С другой стороны, она привыкла к тому, что Топси указывает ей, что делать, – задумчиво произнесла Тельма. Все помолчали: у каждой было достаточно ярких воспоминаний о том, как Топси руководила другими; так что Мэнди Пиндер в целом можно было понять.
– В общем, все сводится к тому, что это слово Топси против слова банка, – сказала Лиз, а на ее лице было написано тоскливое «что уж тут поделаешь».
Она поставила чашку на место, и та ободряюще звякнула. Снова шел дождь; женщины слышали приглушенный стук по стальной крыше. С их места открывался вид на выставку, посвященную Дню матери: розовые, голубые и желтые пятна утиных яиц выглядели жалкими и неубедительными на фоне серого неба за запотевшими окнами.
– И что, прямо все деньги пропали? – уточнила Пэт. – Все акции Гордона и прочее?
– Очевидно, все было переведено на счет Топси, когда он умер, чтобы облегчить ей жизнь, – сказала Тельма.
Они потягивали кофе и размышляли о семье, у которой всегда было так много: летний домик в Алгарве, уроки вождения Келли-Энн и серия премиальных автомобилей, свадьба с ветеринаром из Ричмонда в Лотертон-Холле[9]. (Разве забудешь струнный квартет, игравший «Мое сердце будет биться дальше»?) Топси вполне могла рассчитывать на безбедную старость, и Келли-Энн тоже, если уж на то пошло. А теперь ничего.
– Конечно, у них остался дом, – произнесла Пэт. – Он, должно быть, стоит прилично.
– Но Топси понадобятся эти деньги. Когда придет время, – ответила Тельма. Все понимали, что за «время» она имеет в виду. Яркие глянцевые брошюры на гранитной столешнице. Жарко натопленные здания с цветными вазами, организованными мероприятиями, протертыми овощами и пластиковыми кувшинами с водой.
Все это быстро поглотит стоимость дома, даже в таком месте, как Рейнтон. В наши дни старость требует столько же инвестиций и начального капитала, как собственный бизнес. Тельма мрачно посмотрела на парковку, пытаясь отогнать от себя тяжелые мысли.
– По крайней мере, продажа дома позволит оплатить уход за Топси, – наконец сказала Лиз.
– Все-все деньги, – задумчиво повторила Пэт.
– Вот почему им пришлось уволить садовника. Они даже не могут позволить себе сиделок, чтобы присматривать за Топси. Только Паулу, – объяснила Лиз.