– Неправда, здесь переход, надо остановиться! Купил крутую тачку, и думает, что все разбегутся.
– Вызовите «скорую», у нее шок!
– Девушка, что у вас болит?
Гвалт человеческих голосов – растерянных, злых, возбужденных – нарастал, машины сигналили с двух сторон. Наде стало горячо от стыда, она сидела на корточках – грязная, с окровавленным локтем, – и не знала, как сбежать с проклятой «зебры», страшась поднять глаза. Кто-то начал набирать «скорую» и полицию, люди спорили и ругались. Вдруг ее с силой подняли за плечо, она оказалась лицом к лицу с высоким бледным мужчиной в светлом костюме. Светловолосый, аккуратный, он был похож на деловую модель со страниц журнала Forbes. Среди торговок с рынка напротив, прохожих и студентов он в своем идеальном костюме выглядел нелепо. Что ему нужно? Зачем он трогает ее своими цепкими холодными руками? Тоже решил поиздеваться?
– Девушка, я водитель, идемте, я помогу вам.
Обнаружив источник своей беды, Надя захотела накричать на него, оттолкнуть, но он не позволил – неожиданно обнял за вздрагивающие плечи и, несмотря на сопротивление, настойчиво повел к пассажирской двери большой белой машины, которая стояла прямо на переходе, загораживая проезд остальному транспорту.
– Куда он ее тащит? Да как вы смеете? Эй, молодой человек!
Он повернул к толпе голову и без выражения проговорил нападавшему на него дедку:
– Успокойтесь, уважаемый, это моя жена, мы сами разберемся.
Зеваки ошарашенно замолчали, кто-то едко добавил:
– Да пусть едут уже, вон какая пробка! Набрали дорогих машин, не пройдешь. Мажоры проклятые…
Надежда растерялась. Пока она соображала, как освободиться из его объятий, он почти силой усадил ее на пассажирское сиденье, пристегнул ремнем безопасности, сердито хлопнул дверью. Увидев злобные взгляды теток с сумками, выскочивших из соседнего гастронома, девушка вдруг почувствовала себя предельно уставшей. Надо было как можно скорее добраться до общежития, там полежать в тишине и подумать, что делать дальше. Во всяком случае, она не искалечена, это уже хорошо, Ободранный локоть не в счет. А выход обязательно найдется.
Машина мягко тронулась, заиграла спокойная музыка.
– Высадите меня, пожалуйста, за тем поворотом, подальше от перехода и от всех этих людей. Я хочу в общежитие.
Она постаралась сказать это вежливо, с достоинством, но голос дрожал, был некрасиво гнусавым от рыданий. Получилось жалко.
Никак не отреагировав на ее просьбу, будто не расслышав, водитель заговорил, четко произнося слова.
– Во-первых, хочу попросить прощения. Вы слишком резко остановились на переходе со своим телефоном. Я задумался, не успел затормозить, поэтому виноват. Во-вторых, прошу вас съездить со мной в больницу. Я врач. Надо проверить, нет ли трещины или перелома. Если у вас ушиб, назначат лечение.
Наде стало безразлично: больница, так больница. Лишь бы подальше от места, где она испытала такое сильное горе и такой жгучий позор. Ее светлая футболка была в пятнах от дорожной пыли и крови, джинсы на коленях потемнели от грязи. Кивнув, она стала смотреть в боковое тонированное стекло, изо всех сил сдерживая слезы. Приятный запах парфюма, исходивший от ее обидчика, навеял мысли об отце. Она вдруг подумала, что соскучилась по нему невыносимо, не хочет больше никакой карьеры, и что ей, вопреки наивным девическим ожиданиям, крайне тяжело в этом чужом городе, где на пешеходных переходах наезжают дорогие машины, а прохожие готовы обозвать последними словами только за то, что с ней случилось такое несчастье. Не выдержав захлестнувших ее эмоций, Надя захлюпала носом. Водитель, повозившись в бардачке, протянул ей пачку сухих салфеток. Она взяла, нервно выдернула одну, расправила, вытерла мокрое лицо и нос. Стало легче.
В городской больнице водитель, не спрашивая, взял ее под руку, уверенно повел по длинным гулким коридорам с бетонными полами и выкрашенными синей масляной краской стенами. По дороге он кому-то позвонил, попросил принять пострадавшую, то есть Надю, без записи и открыл дверь в темный кабинет со светящейся табличкой. Очередь зароптала, но ее обидчик не обратил на это никакого внимания.
Надя устало подумала, что этого молодого напыщенного пижона простые люди, ожидающие вызова к врачу в очереди, не интересуют. Сейчас окажется, что со здоровьем у нее все отлично, он с облегчением бросит ее в обезличенных, пропахших дезинфекцией коридорах, и она будет долго добираться в общежитие, потратив на проезд лишние деньги, которых не было, – ежедневный бюджет рассчитывался до копейки. Впрочем, пусть едет! Он невыносимо раздражал ее своим невозмутимым видом.