Святослав смотрел на ее спокойное, умиротворенное лицо, на губы, чуть натертые его, немного грубоватыми после долгой разлуки поцелуями. Впитывал в себя вид каждой любимой черточки, каждый вздох, срывавшийся с тех самых губ во сне, каждое движение глаз под закрытыми веками.
Он обожал эту женщину. Любил.
Господи! Нет, это, определенно, было не то слово. Не настолько обыденно и мелко. Нечто большее, такое, что не вмещалось пока в его осознании и разумении.
Еще тогда, принимая решение уйти, чтобы не причинять боль, не отягощать Нату — он знал, что любил ее.
Сейчас он знал больше — ему не удастся реализовать это решение.
Никогда Святославу не уйти от Наташи. Никуда не убежать.
Разве хоть день за эти три с половиной недели он удержался от того, чтобы не приехать, пусть и издали, но посмотреть на нее?
Нет, бес все побери!
И теперь, когда хмель немного выветрился из его дурной головы, Слава осознал еще кое-что. Он не просто не сможет исчезнуть из ее жизни. Он будет раз за разом возвращаться к ней. Даже если не сможет ходить, Слава понимал, что не удержится, приползет, на руках приползет, черт его раздери…
Немного наклонив голову, он прижался губами к ее лбу. Просто потому, что дико хотел этого.
Наташа что-то невнятно пробормотала во сне, слабо улыбнулась, и прижалась к нему еще крепче.
Время неуклонно бежало вперед.
Без пяти минут шесть.
Он опять перевел глаза с электронных цифр на лицо Наташи.
Она так мирно спала.
Но даже во время ее сна, Слава видел то, чему сам был причиной.
Не мог убрать этот, недолгий пока сон, следы всех тех бессонных ночей, которые Наташа провела по его вине. Не успел еще стереть темные тени под ее закрытыми глазами, не округлил скулы, которые стали гораздо острее за эти недели.
Слава сжал зубы, испытывая дикую вину.
Он ее мучил. Даже уйдя, в попытке избавить от горя — причинял боль.
Ему захотелось дотронуться до ее щек. Провести по ним пальцами. Самыми кончиками. Так, словно только повторял контур, чтобы Наташа и не ощутила.
Но Святослав не хотел ее будить. Сегодня выходной. Она заслужила отдых.
А вот ему — в самом деле, пора уходить.
Не потому, что он хотел оставить ее одну этим утром, после всего, что сказал и сделал ночью. Нет, черт возьми! Нет!
Просто Славе надо было решить, что делать теперь.
Он не мог больше тянуть.
Не тогда, когда осознал все, как есть — ему надо определиться, наконец, как поступить со своей жизнью дальше.
Нет, Слава не избавился от своих страхов. Черт! Да, скорее, добавил новых!
Но уже поздно было искать отговорки.
Еще крепче стиснув зубы, чтобы не дать рвущимся проклятиям нарушить ее сон, Слава осторожно обхватил ладонь Наташи и, до безумия медленно, отвел один за другим каждый тонкий пальчик от своей кожи. Больше всего на свете он хотел бы сейчас не шевелиться. Так и лежать, слушая сонные вздохи.
Однако, тогда он должен будет все рассказать Нате.
В ушах Славы тихо прозвучал ее вопрос. Тот, что хрипло, со слезами, которые любимая так старательно прятала, Наташа задала, даже не осознавая, насколько близко подобралась к его тайне: «может быть, ты и мне позволишь решать? Это ведь мое счастье…»
Ему придется ей все рассказать, Святослав был бы дураком, если бы не признал очевидного. Однако перед тем, как попытаться что-то объяснить Нате, Слава сам должен все обдумать и расставить в своей жизни на правильное место.
И сделать это достаточно быстро, чтобы Наташа, все-таки, не решилась послать Славу подальше со всеми его проблемами.
Оперевшись на локоть, он приподнялся в кровати, стараясь повернуться на бок и высвободить свои ноги из «плена» ног Наты, которые буквально оплетали его.
Может он и являлся эгоистичной сволочью, но больше всего в этот момент Слава хотел бы остаться здесь.
В этой постели. С этой женщиной.
И разбудить ее через несколько часов поцелуем, только для того, чтобы опять заняться любовью.
Но, вместо этого, Святослав, стараясь двигаться совершенно бесшумно, что (разрази его гром!), было весьма и весьма тяжело, выбрался из-под одеяла.
Спустив ноги на пол, он обернулся, чтобы еще раз посмотреть на Наташу.
Она продолжала спать.
Но теперь ее лицо не казалось уже таким умиротворенным, а тонкие брови хмурились. Пальцы Наташи сжались в кулаки, будто в попытке ухватить, удержать то, чего ее лишали.
— Слава? — пробормотала она во сне.
Он напряженно замер. Даже дышать перестал. Но Наташа спала.
Слава наклонился к ней, прижался лбом к виску Наты и тихо-тихо вдохнул, наслаждаясь запахом любимой.