- Слушаю вас, мадам?
Дождалась относительной тишины и сообщила:
- Хочу дать объявление в газету.
- Какого содержания?
- Планирую открыть кофейню. Нужны работники. С самыми разными навыками и умениями.
- Конечно, - секретарь протянула листок, писчее перо и махнула к столу для посетителей под маленьким окном с двойными грязными стеклами. – Напишите текст объявления, и уже завтра с утра оно выйдет в новом номере «Ведомостей Весталии». С вас три сальда, мадам.
Сунув руку в дамскую сумочку, отсчитала три медных монетки, положила на стол и с тяжелым сердцем присела на старый качающийся стул заполнить бланк, не особо и рассчитывая, что кто-то из горожан вообще откликнется.
* * *
- Бель, это переходит все границы! Поиграла в независимую и хватит. Весь королевский Двор уже знает о нашем предстоящем разводе. И о пари, представь себе, тоже! Только не говори, что это не ты разболтала многочисленным подружкам о нашем разрыве. Я стану главным шутом Двора! Черт возьми, не только Двора. Всей столицы. А может, и королевства! Друзья и знакомые уже смеются у меня за спиной! Знаешь, какое это унижение... для одного из главных претендентов на корону и трон? Бель, ты вообще слышишь меня? Открой дверь. Я приказываю!
Новый грозный удар о прочное дерево вызвал в голове всплеск острой боли.
Вздрогнув, обхватила плечи руками и прошипела:
- Уходи, Йен. Оставь меня в покое!
- Не уйду, - донесся из-под двери грозный рык. – Пока не откроешь и не впустишь мужа в спальню!
- Ты давно мне не муж! И хватит об этом. Я устала и собираюсь ложиться.
- Мирабель, немедленно впусти мужа в спальню. – Не слыша моих ответов, опять грозным ревом потребовал пьяный герцог. – Или…
- Что?
- Я ее выломаю!
Я помассировала ноющие от боли виски и уставилась в горящий камин.
После посещения банка, затем газеты и дачи объявления, я наведалась в ресторанчик, плотно пообедала и отправилась гулять по оживленным улочкам Ривтауна.
Возвращаться на ночевку в имение, из какого планировала съехать в ближайшие дни, не было ни малейшего желания. Вот только лишних денег на съем жилья у меня не имелось. Я очень рассчитывала, что банк одобрит уважаемой госпоже заём и после этого я, наконец, вырвусь из цепких когтей семейки Веймаер. Увы, к моему горькому сожалению этим вечером пришлось стиснуть зубы и приехать обратно в дом мужа.
В итоге, преодолев гостиную перебежками, я метнулась к лестнице с желанием незаметно скрыться в личных покоях. Не сумела. Йен, сидевший у камина с хрустальным бокалом в руке, заметил выздоровевшую и заметно похорошевшую жену. И бросился следом.
- Мирабель? Ты вернулась?
Не представляю, сколько Веймаер успел осушить бутылок коньяка в течение дня, но судя по заплетающемуся языку и трем падениям на лестнице – не мало.
В очередной раз ударив в дверь и не дождавшись реакции, Йен прорычал:
- Отлично, Бель. Давай, продолжай в том же духе. Но сделай одолжение. Потом не жалуйся, что муж тебе изменяет!
О как заговорил.
Гордо вздернула голову, отвернулась к окну и откликнулась:
- Не волнуйтесь, Ваша Светлость. Ваша личная жизнь меня давно не волнует.
- Не волнует, говоришь?
- Ни капли!
- И если я прямо сейчас поеду в бордель, тебя это тоже не чуточку не заденет, любимая?
- Не заденет, - процедила сквозь зубы.
- Не верю. Впусти меня. Даю тебе последний шанс.
- Нет!
- Что ж… - Йен хрипло рассмеялся, зло пнул дверь мыском ботинка и, громко насвистывая, направился к лестнице. – Эдди, готовь экипаж. Едем в квартал Красных Роз.
- Понял, мсье, - откликнулся прислужник имения.
С нижних этажей донесся шум, хлопанье дверей и вскоре через главные ворота прокатилась обитая черной тканью карета.
Я проследила за исчезновением крытого экипажа в вечерних сумерках, задернула шторку и отвернулась к кровати.
Из глубин памяти Бель вырвались отвратительные образы «нашей» первой брачной ночи с Веймаером. Худенькое женское тело с белой кожей, распластанное на шелковых простынях. Полумрак. Треск каминных поленьев. Тяжелое отрывистое мужское дыхание у самого уха. И железные пальцы на запястьях сдернутых вверх хрупких рук.
Воздуха стало отчаянно не хватать, грудь сдавило острым удушьем. Я будто сама пережила всё то, через что прошла несчастная молоденькая выпускница Академии после свадебного обряда. Из глаз брызнули слезы.
Скучать по нему?
Пустить его в постель?
Веймаер даже смутно не представляет, как неистово ненавидела его «дорогая» супруга! Супруга, какую он сутками напролет пичкал снадобьями сомнительного происхождения в надежде скорее приблизить ее кончину.