_
Скажите мне, чем должно пахнуть в кофейне? - Наверное, чем угодно, но только не кофе…
…Грусть. То место, в котором можно найти себя среди музыки. Искать то, чего нет среди пустых стульев. Или обжигать пальцы от сигареты, пеплом размывая страницы, в которых автор нашел тебя.
- Позвольте…
- Да, присаживайтесь, - не отводя глаз от книги, ответила она.
Шекспир “Сонеты о любви”. Красивая обложка. Громкое имя. И… Разбитое сердце женщины, что так дополняют друг друга. Так могло показаться на первый взгляд…
- “В тоске не гаснет жар мятежный, Горит за сенью гробовой, И к мертвой пламень безнадежный. Святее, чем любовь к живой…”
- Удивительно. Так точно и с чувством… Шекспир.
Такого ответа он больше всего ожидал, но меньше всего хотел услышать.
- Нет. Это Байрон, - с каким-то волнением, но без всякого удивления произнес он.
Она склонила голову и, подкурив новую сигарету, продолжила увлеченно изучать страницы. Будто его и не было вовсе.
- Уходите.
- … Вы кого-то ждете. Кого-то, кто с опозданием на два месяца и шестьдесят две кружки выпитого кофе, так и не соизволил опоздать.
Она подняла голову и посмотрела на него так, будто он прочитал ее мысли. Загадочный взгляд, хоть и весьма предсказуем.
- С чего вы это взяли? - в недоумении спросила она.
Когда вы приходите и открываете книгу, вы кладете левую руку так, чтобы хорошо было видно время. Если присмотреться, то можно заметить, что смотрите вы вовсе не в книгу, а на свои часы. Создаете иллюзию отдыха, в то же время ограждаете себя от таких, как я - книгой.
- Но как… Как вы смогли за мной наблюдать, если сидели все время спиной ко мне?
- Здесь нет ничего странного. С вашего столика, если смотреть в окно, видно улицы. С моего - ваш столик. И получилось так - мы оба смотрели в окно. Вы на прохожих, а я на вас.
- Кого ждете вы? - с явным интересом спросила она.
***
Глаза цвета кофе. Губы оттенка розы. И музыка… Все такая же безвкусная, как и их латте.
- Не смотрите на меня так, - делая глоток кофе, отвела взгляд она.
Куда она смотрела? - На прохожих. Нет, скорее мимо них. На серые тротуары или вошла в тон не менее серой суеты. Этот взгляд ему был знаком. Она во всем видела человека, но никак не могла его найти.
- Как мне на вас не смотреть? - устало спросил он.
- Так будто все обо мне знаете, - ответила она, по-прежнему смотря в окно.
Была ли она замужем? - Была. Он это увидел по ее рукам. Кольца на ней не было, но его след она продолжала неосознанно гладить. Временный след… Это было видно по глазам, в ее походке и даже в том, как она держит сигарету. Это мужчине скрыть свой брак, как окурок выбросить. У женщин с этим сложнее.
- Как я выгляжу? - после длительной паузы, перевела взгляд в его сторону. Затем она посмотрела на часы и, не дожидаясь ответа, добавила, - Мне пора.
Его не смутил ее резкий уход, как и то, что ответа на вопрос не прозвучало. Напротив, он даже и не думал на него отвечать и не стал провожать ее взглядом. Спустя время немой беседы, его внимание привлек еще один постоялец этой кофейни. Вредный, толстый мужчина лет сорока пяти. Скажем так, манеры этой беды были куда дешевле его костюма. Как и всегда, он заказал кофе по-ирландски и попросил дать ему меню. Это уже было его привычкой, пить крепкий кофе с дешевым виски, а глядя в меню - недовольно бурчать. Но проблема его была в другом.
« Когда тебе было холодно, я надевал на тебя свой свитер, и мне становилось теплее. Когда тебе было больно, я сжимал зубы и шептал в гневе о себе. Я знал вкус твоих слез, бесконечно целуя мокрое лицо. А ты даже не знала, во сколько я завтра чужой. Я молился о тебе по средам, когда ты наводила будильник на восемь. А в четверг я тебя ненавидел. Без пятнадцати девять…»
Он закрыл книгу и положил ее возле себя. Встав с кровати, он искал спрятанную пачку сигарет. Два года и четыре месяца он сжимал эту пачку в руках, не открывая ее. Эти два года борьбы с собой. Его манил этот дым. Глубокая тяга. Секундное облегчение. А с выдохом выпускать все то, что наболело. Достав сигарету, он стоял минуты две, все крепче зажимая ее в зубах. После чего взял и сжал ее в кулаке, рассыпая на пол. Этой ночью он уснул победителем, чтобы утром вновь объявить войну себе.
Холодный душ. Крепкий чай без сахара. В семь утра этот город просыпался и ненавидел все вокруг. Люди вставали с единственным желанием, с ним же свой день и заканчивали: как мне выспаться и какая жизнь дерьмо. Он каждый день вставал в это время, выходил на балкон и смотрел на хмурых, полусонных. Людей без яркости. Размытых. Они спешили на работу, которую ненавидели чуть меньше своего босса. Зарабатывали деньги, чтобы тратить их на то, что им не по карману. И все время стремились к роскоши, не имея даже свободы.
Допивая свой чай, он заходил обратно в квартиру, оставляя за стеклом недовольные лица, во всем винившие жизнь. Переводил будильник на двенадцать и, натягивая на себя теплое одеяло, еще больше влюблялся в утро.
_
Когда Роза открыла дверь кофейни, на часах уже было четыре. Он, как обычно, сидел спиной к ней за соседним столиком и думал о чем-то своем. Не узнать ее шаги было сложно. Ему каждый день, на протяжении двух месяцев, приходилось их слышать. В этих шагах не было ничего особенного, но спутать с другими он их не мог. Подойдя к своему столику, она заметила книгу и вкладыш на какой-то из страниц. Он не видел ее, но каждой клеткой спины чувствовал, как она смотрела то на книгу, то на него. И в какой-то момент ему показалось, что она задержала на нем свой взгляд. Нет, не показалось. Он был в этом уверен.
Мысли тонули в чашке ее латте. Она водила ложкой по дну, будто размешивала вкус горьких букв. Шелест страниц. Глубокие тяги дыма. Ее тонкие пальцы обжигала сигарета, что так верно дотлевала в ее руке. Она была увлечена…
Дождь стучал в окно и навевал прохладный порыв грусти. Воспоминаний. Нелепых улыбок длиною в секунды, затем глухих ударов в груди, от которых, порой, можно было задохнуться. В такие минуты, наедине с дождем, ты готов верно ждать солнца. А с его приходом - и дальше тонуть в своих лужах. А может дело не в погоде? Слабость времени - настоящее. Сегодня ты живешь вчера. А завтра снова… Незаметно. Быстротечно. И все проходит. Кроме прошлого. Ему позволено быть вечным…
Он даже не заметил, как Роза подошла и стала у него за спиной. Не удивительно, он был слишком погружен в свою бездну. Так бывает, когда твой корабль разбился, а ты, глядя в сторону берега, решаешь для себя тонуть. И не важно, что к нему рукой подать. Тебе не страшно - идешь на дно с обломками. Но разве считаешь, что топишь себя сам? - Конечно нет. Во всем виноват шторм.
« …Когда она решила уйти, я собирал ее вещи и думал какого цвета рубашку мне одеть на работу. Странно, но за завтраком я не почувствовал ничего, абсолютно. Возможно я плотно поел. А может просто был уверен, что к вечеру она вернется. За обедом я разлил на себя кофе, оставив большое пятно на своей любимой рубашке. Но это меня не огорчило, напротив - я знал, когда вернусь домой, она мне его застирает. Открыв дверь, в квартире было темно, а на холодильнике не было ее ключей. Не было запаха ужина, и кружка недопитого чая так и стояла на своем месте. Еще никогда квартира не была такой пустой. И впервые я задержался на пороге.
Третью ночь я не мог нормально уснуть. Кровать казалась слишком большой и неудобной. Под утро я просыпался от прилива крови и хотел поцелуями ее разбудить, чтобы в очередной раз не выспаться, выдыхая ее вдохи… Я отчаянно водил рукой, пытаясь нащупать ее плечи. Руки и теплые пальцы. Пустота. И ее подушка была, как никогда холодной.
Через неделю я вспомнил о существовании Бога, до которого никогда не было дела. Чувствовать дыхание за спиной и каждый день спешить с работы домой. Это было так бедно раньше и не имело цены сейчас. В эту минуту. До невыносимости. Одиночества. Страха…
Пятно на рубашке, да и гордость с размером в квартиру принимала размеры пятна. Звонок в дверь. А за дверью она - от банальных фраз и до кофейных глаз она.