Меня как молнией пронзило.
Вот оно что…
Не Хэмбл убивал – ради коллекции.
Дуглас Шилдс – ради своего сына. И Энтони догадывался о чем-то, Энтони пытался сказать этой книгой, объяснить, показать…
Святые небеса, как же мы были слепы!
В распахнутые ставни бесстыже пялилась луна – масляно-жёлтая, огромная, страшная…
У жертв отрезали пальцы на руках и ногах. Удаляли глаза и изымали органы из тела. Наверное, на алтаре – хорошо освещенном, похожем на стол для операций. Белом… А у Эвани локоны цвета кофе с шоколадом, нежный румянец на скулах и ловкие пальцы мастера-парикмахера…
Неужели и её…
– Святые Небеса, нет! – Я шваркнула проклятую книгу об пол и, сама перепугавшись, принялась быстро вставлять закладки на прежние места. – Я не допущу. Не позволю. Не позволю.
И пусть Эллис уехал сейчас обыскивать дом Хэмбла. Время терять нельзя – вдруг мы опоздаем на минуту, на секунду! Нет, решено – я оставлю ему записку, велю миссис Стрикленд передать её Эллису, как он появится. Другую пошлю ему с… скажем, с Томми Эндрюсом-младшим. Пусть возьмет лошадь из конюшни и едет сию секунду. А я… кажется, у меня лежал где-то револьвер. И Эллис научил меня неплохо с ним обращаться. Сколько там слуг у Шилдса? Трое? Что ж, думаю, револьвер вполне может уравнять шансы одной леди против четверых мужчин.
Миссис Стрикленд, к счастью, оказалась не из тех служанок, что удивляются странным приказам. Сказано дождаться мистера Норманна и передать записку – значит, будет сделано. К Томми пришлось искать иной подход, но и тут я справилась. Какой мальчишка не мечтает стать героем? А мне даже и привирать не пришлось – записка действительно могла спасти Эвани жизнь.
Некоторое время я колебалась: не позвать ли с собой Мэдди? Однако второго револьвера у меня не было. Зная Мэдди, глупо было рассчитывать на то, что она просто постоит в сторонке. Нет. Готова поклясться – кинется в самую гущу событий… Нет, рисковать ещё и Мэдди нельзя.
Значит, еду одна, благо лошадь уже поседлана и дожидается у ворот. К тому же всё, что от меня требуется – отвлечь Шилдса от ритуала и выиграть для Эвани время. А потом уже подоспеет помощь, и спасут… нас обеих.
Да. Надо надеяться на это.
Другого выхода нет.
В спальне я быстро переоделась в амазонку – в юбках наверняка будет неудобно, а шлейф потом можно просто заколоть, чтоб не мешался. Револьвер дожидался своего часа в дубовом ларце, в кабинете. Тяжёлый, холодный металл удобно лёг в ладонь – иллюзия, я знала, что через час мне уже трудно будет держать такой вес на вытянутой руке.
Но другого выхода нет.
Из-за волнения у меня наступило престранное состояние. С одной стороны, мышление сделалось ясным и чётким, всякое действие прослеживалось на несколько шагов вперед, как в шахматах. Я уже почти не боялась. Только кровь горела, словно превратилась в крепкий кофе с бхаратским перцем. С другой стороны, некоторые мои поступки иначе, как «глупостью», назвать было нельзя.
Зачем, спрашивается, я пыталась подвязать шелковой лентой шляпку, если головной убор мне только помешал бы в итоге?
Право, загадка.
В раздражении я швырнула шляпку на стол и собралась уже было выходить, как на пороге кабинета появился тот, кого мне никак не хотелось видеть.
– Вы куда-то торопитесь, леди?
– Не ваше дело, мистер Маноле.
Он улыбнулся. Тёмно-красная рубаха, чёрные плотные штаны, сапоги до колен, какой-то талисман на длинном шнурке – не порядочный аксонец, гипси, бродяга, мошенник… колдун, как сказала Зельда. Даже глаза у него отсвечивали зеленью, как у злой кошки.
– Моё. Эллис мне сказал приглядеть за вами, леди. Куда ж вы собираетесь?
– В сад. Освежиться.
– Врёте ведь. Вы собираетесь ехать к этому Шилдсу.
Краска бросилась мне в лицо.
– Так вы прочли записку?
– Ну, разумеется, – пожал он плечами и уставился на меня в упор. – Нет, леди. Вы никуда не поедете. Слишком опасно. Дождемся Эллиса, он будет тут через час или полтора, самое большое.
От ярости голос у меня срывался. Невидимая отсюда бесстыжая луна сверлила спину жёлтым глазом – кажется, прямо сквозь стены и потолки – и толкала на странные поступки.
Я чувствовала, как схожу с ума. Как пьянею – без вина… Моё место словно заняла незнакомка, и она говорила страстно, горячо – и глупо, но поделать с нею я ничего не могла. Лайзо попытался задержать меня, пусть и из благих намерений, и стал врагом.
Это… страх за близкого человека? Это чувство, затмевающее рассудок?..
– Полтора часа – сюда. Полчаса теряем на сборы. Ещё час – на дорогу к Шилдсу… За такое время можно убить десяток человек!