Я прибавила шагу, стремясь как можно скорее оказаться подальше от места происшествия. Неприятно было признаваться в этом, но Фаулер меня пугал. Настолько, что слов для самообороны не хватило и пришлось воспользоваться уроками Эллиса. Конечно, это не совсем мое дело, но нужно узнать у Абигейл, как такой человек, как Фаулер, оказался в списке приглашенных.
И что, скажите на милость, значили его последние слова?
– Леди Виржиния, п-позвольте выразить вам мою сердечную б-благодарность, – прервал мои размышления мистер Синглтон. – С сэром Винсентом Фаулером у нас д-давние счеты. Я никогда не одобрял д-дружбы моих п-племянников с этим ужасным ч-че-человеком, – признался он беспомощным тоном и скрестил на груди полные руки. – Однако леди Абигейл п-прислушалась к моим советам только п-после того, как имена Д-даниэля и К-кристиана едва не покрылись п-позором.
– Понимаю, – я рассеянно взмахнула веером. – Не стоит благодарности, я и не думала вас защищать. Это вышло случайно.
Значит, мне показалось правильно – Фаулер действительно испугался, что Доминик может что-то рассказать мне о нём. Вероятно, что-то очень и очень неприглядное. Судя по тому, что никаких сплетен, связанных с Дагворсткими Близнецами, этой весной не ходило, некое «позорное» происшествие, в котором также был замешан и Фаулер, удалось сохранить в тайне. Наверняка кроме, собственно, участников событий, знает о нём только Абигейл. Может, расспросить её? Или попытать счастья с Домиником?
Пока мы лавировали среди гостей, разыскивая неуловимую Абигейл, чьё фиолетовое платье мелькало то здесь, то там, я пыталась расспросить своего спутника о том, чем же мог навредить Фаулер репутации Дэнни и Криса. В конце концов, они же не юные девушки, у которых честь и положение в обществе зависят от благонравного поведения… Однако Доминик, несмотря на показную простоватость отвечал уклончиво и в таких формулировках, что задавать вопросы дальше было неловко. Временами, когда кто-нибудь рядом громко смеялся или говорил, Доминик втягивал голову в плечи.
Похоже, Фаулер напугал не только меня.
– О, леди Виржиния, вот и вы, дорогая! – прощебетала Эмбер, нагоняя меня. Я замедлила шаг. – Мистер Синглтон, вы не возразите, если я похищу прекрасную графиню? – с очаровательной улыбкой обратилась она к эсквайру.
– Нет, ни в к-коем случае, – отвесил тот неловкий полупоклон. – Леди В-виржиния, ещё раз б-благодарю. П-приятного вечера!
Когда Синглтон отошел на приличное расстояние, Эмбер глубоко вздохнула – и с этим вздохом из неё словно вышли последние силы. Мне даже показалось, что вокруг глаз и губ появились морщинки.
– Присядем, Виржиния, – предложила она без улыбки и растерянно оглянулась. – Что-то я ужасно устала. Не представляете, насколько тяжёлым выдался вечер…
Мы отошли подальше от факелов, костров и назойливого шума праздника, в прохладную полутень древних дубов, покрытых седыми пятнами лишайников. Там баронесса устало опустилась на скамью и принялась медленно расстёгивать мелкие пуговки на перчатках. Я механически считала их про себя и пока помалкивала, давая Эмбер возможность собраться с мыслями.
…тридцать восемь, тридцать девять, сорок…
…сорок шесть, сорок семь, сорок восемь…
Пятьдесят.
– Ненавижу их, – пожаловалась Эмбер, стягивая перчатки и бессильно сжимая их в кулаке. – Руки в них совершенно ничего не чувствуют. Перчатки, Виржиния – это как репутация. Тебя приучают их носить с детства, но никто не думает о том, как они неудобны. Скажите мне откровенно… Моя репутация так ужасна?
Я оторопела.
– Простите, Эмбер, я не совсем поняла вопрос… Что значит «ужасна»?
– То и значит! – В приступе чувств она хлестнула перчатками по краю скамьи – жест бессильный и отчаянный. – Я выгляжу, как бездумная кокетка? Как та, кто ни во что не ставит своего мужа? Как доступная женщина? – голос у неё задрожал.
– Небеса с вами, Эмбер! – поспешила я вклиниться в паузу между вопросами, чтобы не позволить подруге зайти в самобичевании слишком далеко. – Что навело вас на такие ужасные мысли? Ещё утром вы были в порядке, а сейчас… – в голове у меня мелькнула абсурдная догадка, навеянная недавней сценой. – Сэр Винсент Фаулер что-то сделал?
Баронесса отчетливо вздрогнула, и лицо ее стало похоже на гипсовую маску.
– Не сделал. Сказал. Он…
– Говорите тише, Эмбер, вдруг кто-то захочет прогуляться вдали от главной площадки. Сдается мне, вы не рады будете, если посторонние услышат ваши откровения.