Опять попал впросак! Синъянь только глянула на меня и тут же зашла в кофейню, а в ответ ни слова.
Меня это и озадачило, и огорчило. Вообще-то целая ночь прошла, а она до сих пор не в настроении?
Кажется, сегодня не самый удачный день. Ладно, присмотрюсь к ней и буду действовать по ситуации. Главное не подорваться на этой эмоциональной мине.
Я осторожным шагом зашел в кофейню, положил на барную стойку купленные утром бананы и клубнику, а потом тихо-тихо проговорил:
– Вот купил кое-что… Ты попробуй обязательно!
Синъянь подняла на меня удивленные глаза.
– У меня две сестры. У них тоже раз в месяц, бывает, портится настроение на день-другой. И вот когда месячные, они всегда просят меня купить им эти фрукты. Вроде как помогает.
– Помогает?
– Ну, если ты это съешь, у тебя не будет менструальных болей.
Ее разобрал смех:
– Ты что, совсем дурак? У меня не… Ха-ха!
Наконец-то я увидел, как Синъянь смеется, и кофейня будто озарилась светом, а я вздохнул с облегчением.
Думал, что ее плохое настроение больше не вернется, но оказалось совсем наоборот: это было только начало. Хотя она по-прежнему разговаривала со мной, учила варить кофе, но в ее отношении ко мне угадывалась какая-то перемена. Синъянь стала холодной, равнодушно-вежливой, как будто хотела держаться от меня на расстоянии.
А днем, когда в кофейню снова пришел Чжисюань, ее холодность как рукой сняло, на лице прям засияла улыбка.
Тут до меня наконец дошло, что она не в плохом настроении, а о чем-то все время думает.
Чжисюань притащил по виду очень крутую зеркалку и стал фоткать Синъянь, пока она заваривала кофе. Фотограф он что надо, и на дисплее фотоаппарата Синъянь выходила как настоящая – каждое движение, каждый жест смотрелись прекрасно. Ей понравились все эти фотки, и Чжисюань тут же переслал их. Дальше он стал показывать, как надо правильно фотографировать, да еще так заботливо, что тут уж любой, приглядевшись, мог бы догадаться, как Синъянь ему нравится.
После того как Чжисюань свалил, я подошел к ней и спросил:
– Тебе по душе фотография или тот, кто учит тебя фотографировать?
Слегка нахмурив брови, Синъянь уставилась на меня. Не знаю, со смущением или с раздражением.
Я не отставал:
– У репортера опыта хоть отбавляй, он знает, как использовать фотоаппарат, чтобы клеиться к девушкам. Ты ему нравишься, а он тебе тоже?
– Мы с ним просто друзья. А тебя это почему занимает?
– Ну я, типа, тоже твой друг, само собой, не могу оставаться в стороне.
Не отводя взгляда, она вдруг спросила:
– А если он ко мне клеится, думаешь, стоит принять его ухаживания?
– Лучше не надо, – невольно вырвалось у меня.
Сам не ожидал от себя таких мыслей, даже испугался. Стараясь исправить положение, тут же добавил с улыбкой:
– Хах! Ну я, типа, не астролог, откуда мне знать, чего тебе самой хочется? Ты лучше сама себе дай ответ, – проговорил я, пытаясь подражать манере астролога.
В ответ она ни слова не сказала, но, судя по выражению лица, опять ко мне охладела.
Но вот прошло несколько дней, а настроение Синъянь так и застыло на нуле. Сначала я вроде как разговаривал сам с собой, а потом и вовсе перестал, так что между нами осталось одно молчание.
Раз не вышло лбом пробить эту стену непонимания, я решил большую часть времени тихо сидеть где-нибудь подальше от Синъянь, лишь бы не разжигать ее презрение к себе.
Я все спрашивал себя, чем вызвал эту необъяснимую неприязнь, но ответа не находил.
Честно говоря, не самое приятное чувство, особенно когда не знаешь, из-за чего сыр-бор. Много раз хотелось ее прямо спросить, но в конце концов я отказался от этой идеи. Все-таки требуется немало мужества, чтобы узнать у девушки, в чем именно ты облажался.
Синъянь радовалась только при появлении Чжисюаня. А он заглядывал в кофейню почти каждый день, и раз за разом она встречала его улыбкой. Варила ему кофе, а он ее фоткал. Они понимали друг друга с полуслова, и никто не мог их отвлечь друг от друга.
Все завсегдатаи кофейни видели, как Чжисюань приударил за Синъянь. Кто-то даже шутил, что, мол, вот и появился ее принц на белом коне.
Я смеялся за компанию, иногда даже громче всех, но в глубине души даже близко не чувствовал себя счастливым. Во мне как будто разом смешались и грусть, и обида, и печаль.
Говорят, что эмоции похожи на грипп и легко передаются. Мне даже стало казаться, что я с трудом могу держать себя в руках, совсем как Синъянь. Неожиданнее всего было то, что я начал ненавидеть Чжисюаня. Не знаю почему, но стоило мне его увидеть, как я испытывал какое-то отвращение. При этом никакого повода не было. Да я и сам часто людей отпугиваю безо всякого повода.