Видя, что ссора закончилась, я должен был бы порадоваться за них, но радоваться не получалось, наоборот, на душе стало мутно. Я не сдвинулся с места. Не знаю, сколько прошло времени, но когда обернулся, то увидел перед собой высокий худой силуэт.
Чжисюань мрачно глядел на меня и равнодушным голосом проговорил:
– Ну че, насмотрелся?
Резким движением он пнул мотоцикл так, что я не успел увернуться и меня придавило. Выбравшись из-под мотоцикла, я вскочил на ноги и увидел, как приближается Чжисюань – тут у меня мурашки забегали вверх-вниз, а озноб пробрал с головы до пят.
26
Когда я пришел в кофейню на следующий день, Синъянь тут же приметила мой распухший нос и синяк под глазом и пришла в ужас:
– Что случилось? Почему ты опять весь раскрашенный?
– С мотоцикла упал, – соврал я и горько усмехнулся.
Она достала аптечку и попросила меня сесть.
– Голову подними!
Я послушно поднял голову, и Синъянь легкими движениями стала протирать рану.
– Так поранился, а ничем не обработал.
– Я боялся, что сестры заметят. Вернулся домой и сразу пошел к себе в комнату.
Я чувствовал ее дыхание, и мое сердце билось все сильнее. В первый раз она была так близко, что у меня в груди стало тесно, даже глаза слегка покраснели.
– Что, болит? – остановилась Синъянь.
Я сделал вдох и отрицательно замотал головой. Теперь она действовала осторожнее, боясь причинить мне даже небольшую боль.
– Ну вот и готово. В следующий раз поосторожнее на мотоцикле.
Собирая аптечку, Синъянь добавила, стараясь звучать как можно непринужденнее:
– Между прочим, я подумываю уйти из секции дзюдо.
Я поднял глаза на нее, в душе вдруг стало пусто.
– Ты же делаешь успехи, хочешь вот так все бросить?
– Да ничего особенного, все равно я несерьезно занималась.
– Это Чжисюань тебя отговорил?
– Угу, между прочим, он беспокоится. Не хочет, чтобы я получила травму.
А как же я? Я тоже о тебе беспокоюсь, не хочу, чтобы тебя ранили, а ты никак не поймешь.
Я покачал головой, отказываясь принять эту отговорку. От воспоминаний о случившемся прошлой ночью у меня похолодело сердце. Чжисюань вцепился в меня как сумасшедший, а затем сильно прижал к стене.
– Сукин сын, чтоб тебя! Задумал чужую девушку отбить?
– Нет!
– Если нет, докажи! Увольняйся из кофейни, тогда поверю.
– Я ничего плохого не делал, с какой стати мне увольняться?
– Ты тут за моей девушкой подглядываешь из темного угла, и у тебя хватает наглости так говорить? Первый раз вижу такого подлеца.
– Что за бред, мы с ней просто друзья! У вас тут ссора, и ей это радости не прибавило, понял?
– Какое твое дело, что мы ссоримся? Чего ты лезешь, рада она или не рада. Твоя, что ли, забота? Ты кем себя возомнил?
– Я лучший друг Синъянь, и кто ее обидит, с тем я разберусь.
– Черта с два! Бесстыжая рожа, тебе, значит, мало, надо добавить?!
Тут его кулак вынырнул из ниоткуда, я не успел увернуться, и он заехал мне так, что искры из глаз посыпались. Чжисюань занес кулак еще раз, не собираясь останавливаться. На мое счастье, мимо шел прохожий и вовремя окликнул его.
Чжисюаня распирало от гнева, и, чтобы его выместить, он кулаком бахнул по стене. Потом стал крыть все и вся матом, теряя контроль.
Вот Чжисюань и показал свое настоящее лицо, показал свою жестокость. Если бы его жертвой оказалась Синъянь, то она бы точно не выдержала, это разбило бы ей сердце на мелкие кусочки. Тогда и мое сердце разбилось бы.
– Эй! Ты о чем думаешь? Нахмурился так, что хоть спичку между бровями вешай, – громко сказала Синъянь мне на ухо.
Я попытался улыбнуться и с мольбой произнес:
– Ладно, если не хочешь на дзюдо больше ходить, дело твое. Но мы ведь можем здесь тренироваться, ты на мне можешь и дальше удары отрабатывать, пожалуйста, я с удовольствием.
– Ты что, правда мазохист? Нравится, что ли, когда тебя мутузят? – засмеялась она.
Мое сердце сжалось, и с языка сорвалось:
– Во второй раз это случится в кофейне, на том месте, где ты сейчас стоишь.
– Что случится? – Синъянь непонимающе взглянула на меня.
Я смотрел на нее и медлил. Сказать ей? А дальше-то что? На душе столько всего накопилось, что так не расскажешь. В общем, я решил промолчать, ответив печальной улыбкой.
– Бедный Юйчэнь, тебе и впрямь мозги отшибло, – покачала она головой.
Все, что произошло прошлым вечером, оказалось всего лишь прелюдией. На другой день Чжисюань взял выходной и как на дежурстве караулил в кофейне весь день, с утра до самого вечера.
Он следил и за мной, и за поклонниками Синъянь, как за преступниками. Чжисюань решил, что мне нравится Синъянь, и куда бы я ни пошел, он наблюдал за моими передвижениями. Когда я проходил мимо, Чжисюань направил два пальца, средний и указательный, вначале на свои глаза, потом на меня, типа предупреждая: «I’m watching you[13]».