На ее лице застыла улыбка. Ну и ну, даже критику она воспринимает как комплимент. Как мне тогда понять, что у нее на уме?
Синъянь снова сходила на кухню и достала из духовки чайные бисквиты. Глядя на уставленный бисквитами стол, я даже удивился, как это она все успела.
– Это ты только что сама испекла?
Синъянь поглядела по сторонам:
– Разве кроме меня и тебя здесь есть кто-нибудь еще?
– Вижу! Они стоят у тебя за спиной! – высунув язык, я изобразил привидение.
Она бросила взгляд куда-то за мою спину и звонко проговорила:
– Добро пожаловать!
– Напугать хочешь? Ну, я на такое не ведусь, – усмехнувшись, я и не подумал двинуться с места.
Как только прозвучало последнее слово и наступила тишина, какая-то тень скользнула из-за спины и пролетела мимо меня. Я в испуге вскочил со стула.
Старик равнодушно взглянул на меня и наставил указательный палец на Синъянь. Она кивнула и вернулась за барную стойку. Старик направился к столику в углу.
Я его узнал, это был чудик номер два – чокнутый старик, который разговаривал с чашкой кофе.
Не успел я прийти в себя, как меня вновь охватил страх. Я обернулся и вскрикнул.
У меня за спиной – всего в нескольких сантиметрах – тихо стояла невесть откуда взявшаяся женщина. Я сделал шаг назад и, не совладав с испугом, прокричал:
– Сюда что, не ногами заходят, а прилетают по воздуху?
Проигнорировав мое очевидное недовольство, женщина внимательно оглядела меня и, кажется, с сожалением произнесла:
– Выглядите симпатично, только вот слишком трусливы и характер не из приятных. Если вписать вас в роман, боюсь, читателям вы придетесь не по вкусу.
Это еще что за бред? Писателям, типа, можно всех оскорблять?
Я уже приготовился ответить ей: своей симпатичной внешностью я горжусь и в обиду ее давать не собираюсь. Но женщина вдруг потеряла ко мне всякий интерес, повернулась к Синъянь и произнесла:
– Капучино!
После этого она села в дальнем углу зала и уткнулась в экран своего ноутбука.
Сделав две чашки кофе, я поставил их на поднос и сначала принес черный кофе старику.
Тот, глядя на напиток, зашевелил губами. Я не расслышал, наклонился поближе и спросил:
– Что-что?
Старик продолжил беседу с чашкой, как будто меня тут вообще не было. Мне оставалось пожать плечами и отправиться с капучино к писательнице.
Та сделала всего один глоток, как вдруг ее глаза вспыхнули, рот слегка приоткрылся, а по рукам, кажется, пробежал электрический заряд. Она начала так бойко стучать по клавишам, будто на нее снизошло вдохновение.
Я покачал головой, мое недовольство сменилось сочувствием. Кроме меня здесь нет ни одного нормального человека.
Ради собственной безопасности я отошел подальше от этих психов. Я посмотрел на улицу. За окном – голубое небо, под ним, на обочине, высокие деревья танцевали на ветру, а солнце проливало теплый свет на прохожих и дарило им счастье.
И в такой прекрасный день мне приходится сидеть узником в четырех стенах, хотя я должен был отправиться в путешествие с друзьями.
Настроение упало, и я почувствовал, как отчаяние наваливается на меня со страшной силой. Лучше бы я выпил черный кофе Синъянь со всей его мерзкой горечью.
4
К часу дня в кофейне не поменялось ровным счетом ничего: в зале по-прежнему сидели только чокнутый старик и писательница. Один что-то бормотал, обратясь к чашке кофе, а другая вовсю пыхтела, подбирая слова.
Странное место, сюда заносит только ненормальных. Те, кто более-менее дружит с головой, ходят в ближайшее отсюда кафе «Дама», верно?
Меня клонило в сон, и я, лениво потянувшись, зевнул.
Синъянь подозвала меня, махнув рукой:
– Иди-ка сюда!
Я подошел и получил третью чашку кофе. Она сказала, что этот напиток называется «кофе от зевоты».
В этот кофе Синъянь, наверное, добавила лимонный сок, и после него на деснах осталась кислая пленка, но никакого освежающего эффекта не последовало. Я пробовал сдержаться и не зевать, но физиология одержала победу над психологией, и я снова мощно зевнул.
Тут дверь распахнулась, и в кофейню вошли мужчина и женщина, прямо вылитые красавица и чудовище. Красавицей была официантка, а чудовищем – хозяин заведения. Его, кажется, озадачило мое присутствие. Он глядел на меня, а я на него – так мы и смотрели друг на друга.
Вскоре мужчина потерял ко мне интерес и направился к стойке, рассевшись на своем обычном месте. Как и вчера, он опять уставился куда-то на улицу и снова принялся медитировать.
– Здравствуй, новенький! – приветствовала меня красотка официантка.
– Здравствуй, коллега со странностями.