Когда за окном забрезжил рассвет, сполз с дивана и перебрался на кухню. Покурил в форточку, сварил кофе. И теперь пытался читать новости. До выхода из квартиры оставалось еще больше часа, когда в дверь позвонили.
- Привет, - на пороге стояла Оля. С чем-то съедобным в руках.
- Что?
- Как дела, говорю. Пустишь?
Слава посторонился, пропустил ее в квартиру и прикрыл дверь.
- А ты упертая, - равнодушно сказал он.
- А у меня пончики. Вкусные, - с улыбкой сказала она.
- И не надоедает же… - пробормотал он скорее себе, чем ей. – Кофе будешь?
- Буду.
Он тяжело вздохнул, перехватил у нее пакет и поплелся на кухню – ставить на плиту джезву. Если он и умел что-то готовить, то это кофе. Мысли его витали где-то в неизвестном направлении и не имели ничего общего с тем, чтобы хотя бы пытаться казаться вежливым, раз уж впустил.
- Чего притихла? – спросил Слава, сосредоточенно вглядываясь в поверхность воды.
Оля подошла к нему ближе и проговорила:
- Я соскучилась.
И поцеловала куда-то в уголок рта. Впечатления не произвела. Остался безучастным.
- Можно вопрос?
- Конечно, - Оля с энтузиазмом кивнула.
- Допустим, ты меня не любишь. Допустим, ты никого не любишь. Но от меня тебе что-то очень нужно. Хотя бы замуж. Ты бы согласилась спать со мной? Безо всяких гарантий, что получится.
- Шутишь? Конечно! Всегда есть шанс, что получится. Ну, на крайняк – пересып с красивым мужиком еще никогда лишним не был.
- Ну и дура! – рявкнул Закревский, сунул ей в руки пакет с ее «вкусными пончиками» и молча выставил за дверь. Вернулся на кухню под звук зашипевшего и убежавшего кофе и тяжело вздохнул. Жизнь, прежде яркая и красочная, теперь предстала перед ним во всей своей серости и неприглядности. Вероятно, просто нужно было спать ночью.
На работу приехал рано. Даже Светлячок, активно собиравшаяся в декрет, из-за кипы своих документов, беготни с больничным листом и сбором чашек-ложек заметила.
- Полагаете, шеф оценит? Его самого еще нет, - смеялась она.
- Ну кто-то же должен работать.
С работой тоже не задалось. Перед носом лежали личные дела Каргина В. А. и Каргиной В. Л. Первый его не интересовал. Во вторую папку заглядывать попросту не желал. Пытался переключиться на что-то другое. Другого тоже накопилось. Но вместо этого сидел, глядя в одну точку, с головой, занятой мыслями о пространственно-временном континууме.
Пытался рассуждать. Во-первых, во-вторых и в-третьих – он был адвокатом Каргина. И все. Больше его ничего не должно было в этом вопросе интересовать. А еще он временами трахал его почти бывшую жену. Ну как временами… В общем-то секс стал качественным и более чем регулярным. Он и раньше не жаловался, но… В этом месте из рациональных рассуждений Слава выпадал. Зато впадал в какое-то странное пространство, которое толком не понимал, откуда вообще взялось. Ника… Пространство, в котором была Ника. Нет, не Вероника Леонидовна Каргина, а она – Ника. Женщина, которая вызывала в нем такое желание, сил справиться с которым не было. С первого дня. Смелая, отчаянная, сексуальная и вместе с тем… такая ж стерва, а!
Рассуждения в этом месте сбивались. И мир заслоняло странное наваждение. Хоть открывай эту гребаную папку и все-таки выписывай ее телефон.
У них было негласное правило – они никогда не заходили на территорию друг друга. Правило не было ни разу озвучено, но разумелось само собой. Он не звонил ей. У нее вообще, по всей видимости, не было его номера. Просто он ждал ее в кофейне напротив своего офиса. Или она его. Все. И, что еще хуже, он точно знал, что никуда не уйдет, пока не будет уверен, что она уже точно не придет. Потому что оказался зависим от этих отношений. Впервые в жизни он был в зависимости от женщины. Потребность видеть ее, касаться ее…стала навязчивой. Ника же появлялась и исчезала, когда хотела.