Он показался на пороге и глухо, севшим голосом, в котором не было ни единого чувства, будто бы он самого себя погасил, сказал:
- Прости.
- Да ладно, - Каргина криво усмехнулась. – Все так и есть. Чего извиняться?
- Я не знаю, как есть. Знаю только его версию. А ты предпочитаешь молчать.
Вероника улыбнулась, неожиданно легко и весело.
- Я тоже помню твои установки. И потому не хочу пробовать разжалобить тебя. Ведь у меня все равно не получится.
Закревский кивнул. Все честно. У каждого был свой багаж сказанного.
- Ладно, - он расстегнул верхнюю пуговицу пальто и поправил воротник. – Если захочешь поговорить, я к твоим услугам. Это то, что я за тебя решить не могу. Ключи мне оставить, или это все-таки мой комплект?
- Твой.
Он усмехнулся, быстро наклонился, поцеловал ее макушку и ушел. Просто ушел.
Ты что, идиот, с Каргиной связался?
- Твою ж мать! – зло шептал Вересов, выползая из-под одеяла с чувством, что не хочет оставлять Мару ни на минуту, и пониманием, что иначе она проснется, когда он не сдержится и начнет орать на эту сволочь, звонившую посреди ночи.
Сволочью, разумеется, был Закревский.
- Я буду сейчас с тобой разговаривать, только если ты умер и собираешься пригласить меня на свои похороны. Потому что в ином случае ты последняя скотина, которая меня разбудила без веской причины.
- Так че? В ментовку звонить? – зазвучал на том конце совершенно незнакомый сиплый голос.
- Э-э-э… какую ментовку? Ты кто? – резко проснувшись окончательно, спросил Макс.
- Охранник. Я тут бар охраняю, а твой орел набухерился и на клиентов кидается. Еле успокоили.
- Заперли? – хохотнул Вересов.
- Не, обошлось. Он на ногах не стоит. Еле добились, кому звонить. Говорит, мол, только не Таське. А ты у него в телефоне «шефом» значишься. Так че? Забирать тело будешь?
- Буду.
Через полчаса Вересов стоял в самом дальнем углу барного зала, где дремал Закревский, развалившись на стуле.
- Вставай давай, орел хренов, - ржал Макс. Орел не реагировал.
Полюбовавшись расписанной физиономией Ярослава, он спросил суетившегося рядом охранника:
- И много клиентов пострадало?
- Та больше он пострадал, - махнул рукой тот. – Они его даже и не били толком. Упал он неудачно. Рожей стаканы смахнул на пол. Мужик, ты прости, что дернули. Но иначе реально только в ментовку. А кому оно надо?
Закревский, между тем, разлепил черные свои очи и мутным взором воззрился на собственного начальника. Потом разлепил и уста свои с разбитой верхней губой. И, едва шевеля ею, выдал:
- А Ника где?
- Ника? – переспросил Макс и хмыкнул: - Значит, Ника… За стаканы заплатил? – снова поинтересовался у охранника.
- Да какой там? Грозил иском за возмещение морального ущерба.
- Макс, садись, выпьем! – выдохнул Закревский и заорал: – Ээээ… Принесите нам выпить!
- Уймись, - отмахнулся Вересов.
Вынув бумажник, Макс расплатился с барменом, нарисовавшимся, едва заговорили о «возмещении».
- Что ж ты такой тяжелый, сволочь! – ворчал Вересов, выволакивая «тело» из бара и запихивая в машину. Искренне радуясь, что до квартиры и Вересова, и его багаж довезет лифт.
Спустя час Макс пил кофе на кухне Закревского, в то время как сам гостеприимный хозяин торчал в душе, откуда Слава выперся уже хоть отдаленно напоминавшим себя самого. Хотя бы на ногах стоять начал. Кое-как прошлепав к Вересову, сел на табуретку, сложил руки на столе и устроил на них свою черную и очень нетрезвую голову.
- У меня коньяк был, - пробормотал он.
- Тебе сейчас хоть с коньяком, хоть без лучше не станет, - отозвался Вересов. – Кофе будешь?
- Буду, - буркнул Закревский. Потом в его мозгу что-то противно дзенькнуло, и он пробормотал: - Скотина я, Макс. Сам ключи взял, а сам…
- Чегоооо? – протянул Вересов, зависнув с джезвой и кофе в руках.
Ярослав слабо махнул рукой и откинул голову, прислонившись спиной к стене. А потом отрывисто заговорил:
- Да от хаты ключи… Но для нас это разное… Она хочет е**ться, а я жениться. Думал, теперь, когда ребенок… хрен… Каргин сказал, патология… А я не хочу припоминать ей, оно само вырвалось…