— Так и быть, спасу тебя от мучений. Мой.
Закревский хохотнул, выдохнул и приблизил свои губы к ее.
— Значит, зайка? — шепнул он, щекоча ее кожу дыханием.
— Это второй вопрос? — Ника коротко поцеловала его в губы и подалась от него в сторону. Ближе к дивану. Где была настигнута уже через мгновение. И снова оказалась в его объятиях.
— Нет, — ответил он, и вся игривость из голоса пропала. Он рассматривал ее несколько отчаянно долгих секунд. А потом, спохватившись, спросил: — Ты выйдешь за меня замуж?
Вероника думала в течение не менее отчаянно долгих секунд. И так же серьезно ответила:
— Выйду. Но предупреждаю. Если еще хоть раз сюда заявится Оля с юрфака или нечто ей подобное — заберу ребенка и уеду!
— Да твою ж мать! — выругался Закревский и участливо поинтересовался: — И что? Часто приходит?
— Не настолько, чтобы остаться без волос, — в тон ему отозвалась Ника и совершила еще один маневр по перемещению в сторону дивана. — Кстати, ты имеешь что-то против заек?
— Ничего, — рыкнул он, снова оказавшись рядом и легко расстегнув заколку на ее волосах. — Просто никогда не ассоциировал себя с волком.
Ника ничего не ответила. Коснулась легкими быстрыми поцелуями его лба, глаз, щек, прижалась к губам. Легко, узнавая, как в первый раз, и привыкая заново, словно после разлуки. Из ее груди вырвался негромкий зовущий стон, на который он отозвался хриплым дыханием. И если она молчала, то он едва слышно шептал. Шептал что-то, что, быть может, давно не имело значения, но в эту самую минуту сделалось необходимым — для него. Сознавая, что едва ли она слышит, едва ли понимает, ошалевшая от его ласк. Наверное, так он объяснялся ей в любви. Словами, голосом, дыханием, руками, всем телом. Как никогда до этого дня. И зная, что для нее это тоже впервые.
Эпилог
Gala: ну? И как оно?
Вера: что оно?
Gala: ощущения, что!
Gala: Я еще ни разу разведенной не была, потому и спрашиваю.
Вера: охоспади…
Вера: ну, в некотором роде, я тоже. не до конца прочувствовала. У меня как-то мужик под боком, и ребенок в животе.
Gala: И че? А вечеринку по поводу избавления устроить?
Gala: Не, я понимаю, тебе пить нельзя и все такое.
Gala: но блин же!!!!!!
Gala: это ж победа, Верка!
Вера: победа, победа
Вера: Слава дождаться не может, когда я свидетельство получу, чтобы заявление подать.
Gala: Какая я молодец, а!
Gala: вот я только щас подумала, какая я молодец!
Gala: если б не я, то у вас бы веселым новым годом и обошлось!
Вера: ага
Вера: но мне как-то неспокойно
Вера: я псих
Gala: Чейта?
Gala: опять кАзел? Так нет больше кАзла. Был и весь вышел.
Gala: или адвокат чего-то не того?
Вера: та всё того…
Вера: это я. непривычно.
Gala: от чудо!
Gala: плохо ей — нормально. А как хорошо — так непривычно!
Gala: вот бери и привыкай!
Gala: я же говорил, что он нормальный! (с)ВАСЯ
Вера: Вася! иди к черту!
Gala: Вася-то пойдет! Вася-то не гордый!
Gala: все, он ушел.
Gala: тоже гад, кстати!
Вера: не знаю, кто тоже. и уж точно некстати
Gala: да прям! Адвокатша! От адвоката своего нахваталась?
Gala: у меня к тебе последний вопрос.
Gala: а секс по-прежнему прям-таки? Или все, сдулся?
Вера: еще лучше!
Gala: хренасе…
Gala: Ты ж беременная!
Вера: ну вот так…
Gala: ну ты, мать, даешь… поаккуратней там!
Вера: не переживай. Один аккуратист уже имеется.
Gala: ишь!
Виктор Каргин был выпущен под залог через несколько дней после задержания. Но менее чем через две недели бежал из страны по фальшивым документам. Его местонахождение до сих пор неизвестно. Денис Гаращенко был приговорен к тюремному заключению, однако позднее освобожден досрочно, после чего вернулся к общественной деятельности, заявляя о политических мотивах расследования против него. Вероника Закревская несколько раз вызывалась в ГПУ для допросов по делу о своем бывшем супруге. Но это совсем другая история.
— Смотри, мне этот нравится, — Закревский выудил из длинного ряда вешалок комбинезон с красной подкладкой и рваными коленками с характерным углублением там, где полагалось находиться животу. Посмотрел на дырки, поржал. И выдал: — Хотя бы не уныло… ну и… продуваемость там. Типа вентиляция.
— Вентиляция, — буркнула Ника, плетясь за мужем. — Я чувствую себя слонихой-пришельцем, а ты мне про вентиляцию впариваешь.
— Ты из меня зоофила не делай, — хохотнул он. — Я бы в слоне заблудился. А в тебе мне вполне комфортно.
— Так ты из-за комфорта во мне в гостишку со мной таскался? — Ника шевельнула бровью.
— А то ты не знаешь, зачем я таскался. Там было удобнее, чем в машине. Комбез мерить будешь? Нет?
— Я-то знаю, — приглядываясь к комбинезону, ответила Ника. — За удобным разнообразием. Ну потом типа втянулся, подсел. И решил, что любовь. А тут еще и лягушонок. Так?
Ника с независимым видом взяла из его рук плечики и пошла к примерочным, распустив по дороге волосы и взлохматив их небрежным жестом. Закревский, скрестив руки, с улыбкой наблюдал, как она семенит по салону магазина и оглянулся. Пусто. Только продавщица, трындевшая по телефону. Впрочем, не все ли равно.
Через секунду он оказался в примерочной и плотно задернул шторку. Повернулся. Глаза в глаза. Губы в губы. Выдохнул:
— Не так.
И, обхватив ее голову обеими ладонями, зарываясь пальцами в локоны, поцеловал.
Она ответила, словно он не целовал ее вечность. Как в самый первый раз, едва его губы коснулись ее кожи, она превратилась в первобытную голодную женщину. Которая сходила с ума от гордости, что принадлежит этому и только этому мужчине. Которая завидовала сама себе, что у нее есть этот мужчина.
Ника отвлекалась от его рта, проводила языком по шее, кадыку, ключицам, возвращалась к губам, отдавая ему свои, зная, как умеет он их терзать, одновременно наполняя ее своей нежностью. Задерживала дыхание, впитывая в себя его запах. И металась руками по одежде и телу. Скинутая футболка, спущенные джинсы. Спина, живот, член… выдохнула с протяжным стоном… Задранный сарафан. Клитор, ногти, пальцы… связывающие два тела в одно.
Собственная неуклюжесть распаляла еще сильнее. Ника тихонько урчала, покусывая его плечи. Потом он не выдержал. Из горла его вырвался хриплый звук, и он отстранился. На мгновение. Только для того, чтобы повернуть ее спиной к себе.
Когда она уперлась ладонями в зеркальную стену, протяжно выдохнул и вошел в нее, чувствуя, как ее мышцы плотно обхватывают его член. И сходя с ума от этого ощущения. И от ее прерывистого дыхания, обрывавшегося при каждом толчке, когда он начал двигаться. И от их отражения, возбуждавшего еще больше. Видеть ее узкую спину перед собой. Видеть в зеркале ее лицо, искаженное от наслаждения. И видеть себя, врезавшегося в ее тело раз за разом, раз за разом.
— Втянулся, говоришь? — выдохнул ей в ухо, легонько прикусывая его.
— А разве нет? — спросила Ника, глядя в отражения его глаз.
Она улыбалась, изгибала спину и легко толкалась бедрами.
— Еще как — хрен вытянешь, — продолжая терзать ее ушко, шепнул он.
— А ты не вытягивай, — хохотнула она.
— Тогда держись, — рыкнул он, приподняв ее локоны, переключился на шею, а пальцы его мягко спустились вниз, скользнули между ягодиц и стали дразнить анус. Не останавливаясь, не прекращая движений. До того, самого последнего, когда она обмякла в его объятиях, и больше не упиралась в зеркало, а он с глухим стоном прижимался к ее спине, закрыв глаза и тяжело дыша.
В наступившей тишине раздался глубокомысленный голос Ники:
— Завтра в салон пойду. Хочу сменить стрижку. Попробую бразильскую. Все равно скоро пригодится.
Она оправила сарафан и теперь заплетала волосы.
Конец.