Ей нечего бояться. Она невиновна.
Не получивший ответа детектив стучит ногой по полу, привлекая внимание зарёванной Марты, и спрашивает:
— В какой комнате можно провести допрос?
— В кабинете мисс Аннет, — прислуга начинает бодро, но, произнося имя хозяйки, едва не воет. — Я вас п-провожу-у…
— Отлично. Тогда, начнем с вас, мисс Харрис?
А у нее мысли в голове бегают. Агата не шевелится, только переводит взгляд на Гудмана. Ну, конечно, это было ожидаемо; именно её руки испачканы кровью, и её над остывающим телом Аннет застала Марта. Кто, если не мисс Харрис, первый испытает на себе все прелести допроса с пристрастием?
— Я могу переодеться?
Гудман в последний раз оглядывает пятна на теле девушки и, надо же, засмущавшись, отводит взгляд в сторону. Машет рукой своему помощнику, и тот послушно поднимается.
Агата пересекается с ним взглядом и сразу же вздрагивает, словно тело окатывают ледяной водой. Какая-то ее часть не верит в происходящее, думает, что Сэма… вроде бы, Макото, здесь нет, что он — плод разыгравшегося воображения, что это не происходит наяву.
Только помощник Гудмана берет в руки какую-то документацию и кидает новый взгляд на отвернувшуюся Агату, словно говоря ей об обратном.
Да, мать твою, это происходит наяву!
Харрис разворачивается и уходит, почти убегает в спальню, не понимая, в какой момент ироничная судьба решила выкинуть на неё всевозможные проблемы.
***
Агата забегает в комнату, которую покинула ещё поздней ночью. Кровать расправлена, солнечные лучики скачут по комнате, отражаясь от зеркальной глади. Хочется вернуться в постель и задремать на часик-другой, ведь в спальне так спокойно…
Так и не скажешь, что за её порогом творится полный бардак.
«Не время расслабляться!» — дает указ Агата, треплет себя по щекам. Руки оказываются мертвенно холодными, и по плечам от этого эпитета пробегает очередная волна неприятнейших мурашек.
Харрис берет первую попавшуюся под руку юбку и рубашку и мчится в ванную комнату, прикрепленную к спальне.
Со скоростью солдата, опаздывающего на построение, Агата принимает душ и даже успевает промыть корни светло–русых волос от крови. По телу сбегают бледно-розовые ручейки, и, хотя они не такие яркие, какими могли бы быть, зрелище все-равно выглядит страшнее кадров из фильмов ужасов.
Но, наверно, только потому, что кровь настоящая. И все события происходят на самом деле.
Тетушка мертва. Все улики против Агаты, а немалую роль в решении её судьбы будет играть человек, о существовании которого Харрис совершенно забыла. Прекрасно, ничего не скажешь!
«Макото. Здесь, в Британии, в моем доме. Да ещё и в роли полицейского!» — смеётся себе под нос Агата, расчесывая наспех сырые волосы. Часы в тишине спальни отбивают слишком громкий ритм, и сердце необоснованно подстраивается под этот стук. Меж ребер вдруг становится тесно.
Расческа едва не выпадает из ладоней, и девушка, напоследок помассировав виски и приказав себе не думать о помощнике детектива — хотя бы сейчас, черт возьми!.. — выходит из спальни. Задерживаться нельзя; её уже ждут.
***
В кабинете тётушки так сильно пахнет её духами и любимыми ароматизированными свечами, что в первые секунды Агата теряет равновесие. Колени выгибаются в обратную сторону, и Харрис, охнув, хватается за косяк.
Чуть не осев на пол, Агата слышит, как ругается перепуганный Гудман — хотя, как казалось девушке, его и ядерной боеголовкой не напугаешь.
— Мисс Харрис!
С места подскакивает тот, кому в лицо она так и не рискует посмотреть, и это действует на неё подобно нашатырному спирту. Точно по повороту рубильника к Агате возвращаются силы; она отлипает от косяка, вытягивает руку в сторону, говоря, что помощь ей не нужна, и огибает поднявшуюся с дивана фигуру по окружности.
— Все хорошо? — интересуется Гилберт напуганным голосом. Девушка кивает и краем глаза замечает, что детектив держит руку на груди, точно хватается за сердце. Когда детектив указывает на кувшин с водой, оставленный кем-то из прислуги, Агата наливает в стакан попить.
— Да. Можем начать.
Блондинка присаживается в кресло и прижимает подбородок к ключицам. Тетушка бы по головке точно не погладила за такую осанку, но в тот миг Харрис совершенно нет дела до прямоты позвоночника и соответствия её манер статусу.
Хочется покончить со всем этим кошмаром. Только он, к сожалению Агаты, ещё даже толком не начался.
========== 2. ==========
Комментарий к 2.
❗ attention❗
Сэм рассказывал Агате, каким был раньше, в период своей жизни в Америке. Больше он говорил о своем отношении к девушкам, но я решила поразмышлять над его характером и получила такого Макото, которого описала в этой главе. Не исключаю, что он будет отличаться от вашего представления парня.
Приятного прочтения!
Допрос проходит так, как Агата и представляла. Гудман так крутит незнакомыми ей терминами, так моделирует всевозможные ситуации, прослеживая между ними причино-следственные связи, что у девушки рот открывается, и иногда ей кажется, что она просто в любой момент сдастся, признается в том, чего на самом деле не совершала. За допросом Харрис осушает три стакана воды, но не до конца понимает, что становится причиной такой жуткой жажды:
— Нервничаете, мисс Харрис? — допытывается в очередной раз Гудман. Его поведение и способность менять тон, настроение в зависимости от ситуации поражает, но вместе с тем и выводит Агату из себя; ей, что, уже и попить нельзя?
— С чего мне нервничать?
— Вдруг боитесь, что убийство тети будет раскрыто слишком быстро?
Дендриты искрят подобно оголенным проводам, погруженным в воду. Агата поднимает взгляд на Гилберта, смотрящего на нее с лицом полицейского, напавшего на след преступника. Наверно, если бы Харрис была помладше, если бы не продумала за время ожидания полиции все возможные ситуации, в которых её можно было бы обвинить, не разработала на каждую из них хоть какое-то алиби, то, скорее всего, кивнула бы.
Но какая-то её часть неумолима. Она невиновна, и этим всё сказано.
— Это был несчастный случай, Гилберт, потому что я не верю, что кто-то из присутствующих мог причинить моей тётушке вред, — Агата сама не замечает, как называет детектива по имени; он приоткрывает рот, думая ни то поправить юную Харрис, ни то задать ей новый вопрос, но она неумолимо продолжает:
— Она была готова помочь любому, кто того просил. Мир знал её суровой акулой бизнеса, но в стенах этого особняка, — русоволосая обводит пустым бокалом воздух кабинета мисс Сильвер-Харрис. — Аннет была радушной хозяйкой, наставницей и добрейшей мисс. И, повторюсь, я не верю, что кто-то из моих родных, из прислуги настолько прогнил изнутри, что решился на такой поступок.
Затихает, но только для того, чтобы потереть нос; не заплачет, даже не всхлипнет при них, ни за что!..
— Но, если вы всё-таки правы, то я буду только рада «быстрому» раскрытию дела.
— Почему же?
— Говорят, что если предупрежден — то вооружен, детектив.
Гудман задумчиво хмыкает в усы и какое-то время смотрит на Агату. Она чуть качает головой, но не принимает участия в неозвученном противостоянии и отводит взгляд в сторону.
Натыкается взором на Сэма, и её снова будто током прошивает. Он смотрит на девушку мягко, открыто — сразу понятно, кто из этих двоих играет роль хорошего полицейского, — но в то же время как-то… изучающе. Как на экспонат в Лувре.
Макото приподнимает в лёгкой улыбке уголки губ, что-то черкает в блокноте, и девушка чувствует, как от шеи и вниз, по позвонкам, бегут мурашки. Харрис не в состоянии понять природу этой дрожи, разбивающей на куски все тело; наверно, после произошедшего несколько лет назад, теплые волны должны быть признаком смущения, даже какого-то стыда. Только Агате, почему-то, ничуть не совестно.