Но мне хочется спать, и я достаю из коробки спальный мешок. Этот мешок я взяла из кладовки, где стояли папины туристские принадлежности — отчего-то не хотела оставлять его, потому что спальный мешок — это нечто очень личное.
Штор на окнах нет, и я раскладываю вокруг коробки с вещами и стелю на пол спальный мешок, поверх него бросаю свой плед и подушку, вытряхиваю из пакета одеяло. Это то, что я сегодня, уходя, забрала с собой, просто стянув с кровати. В углу возвышается узел с маминым постельным бельем и полотенцами, но пока мне хватит и этого.
Поесть бы чего… но это можно завтра, а сегодня я хочу спать.
Но каким-то образом в комнате уже светло, а я целую минуту смотрю в потолок, пытаясь понять, где я нахожусь и куда подевалась ночь. За дверью какие-то шаги, голоса — что там Рита мне о соседях говорила, что они хорошие? Ну-ну.
Я иду в закуток, где толчок и раковина. Представить себе не могу, что старуха жила в таком свинарнике десятилетиями. Я вообще не понимаю бытовую неаккуратность и безразличие к тому, что вокруг. Мой дом — моя крепость, а тут не крепость, а просто сарай.
В пакете, оставленном накануне Ритой, еще два пакета, в одном — моющие средства, губки для мытья поверхностей, резиновые перчатки, в другом — хлеб, сыр, апельсины, пакетик с чаем, коробка рафинада, шоколадка, пачка масла и баночка апельсинового джема с лавандой. Похоже, Рита понимает меня гораздо лучше, чем весь остальной мир.
И где-то среди коробок есть та, в которой литровая кружка, кипятильник и папин туристский нож.
Подоконники в этой квартире очень широкие, и я устраиваюсь на одном с большой эмалированной кружкой, в которой плещется чай. Хлеб с маслом и кусочком сыра — отличный завтрак, а потом я вымою здесь все, что можно вымыть, — у меня, конечно, нет невроза на почве порядка, но от мысли, что здесь остались какие-то частицы кожи старухи, ее старческая моча, которой провонял толчок, меня просто передергивает.
Во дворе какой-то движняк, и из разговоров я понимаю, что там, похоже, кто-то умер.
Ну, люди умирают, вот Виталик умер, и родители… и я почти умерла, хотя иногда я думаю, что моя смерть случилась гораздо раньше, просто никто, как обычно, не заметил. Меня, знаете ли, моя семья замечала лишь тогда, когда нужно было на ком-то сорваться.
Это к вопросу, почему я ушла от них. А я ушла давно, и неважно, что продолжала жить в своей комнате.
В дверь постучали, но это не Рита, она бы позвонила предварительно, а просто так стучать ко мне бессмысленно, я не открою.
— Эй, открой!
Ага, вот сейчас побежала.
Ненавижу, когда вторгаются в мое личное пространство. Хватит с меня этого дерьма. Знаете, я в какой-то момент поняла, что нужно уметь устанавливать границы, и освоила это достаточно неплохо. Так вот, чтобы не было недомолвок: мое личное пространство неприкосновенно, я его контролирую и сама решаю, кого туда впускать.
А потому, граждане, можете стучать до посинения, Бог в помощь.
Я допиваю чай и оглядываю поле боя — вроде бы пустая комната, но уборки тут на сутки. Вот так начну с дальнего угла и губкой с порошком отчищу каждый миллиметр пола и стен, а потом наверх поднимусь и погляжу, что там. Меня отчего-то немного пугает винтовая лестница у стены, и я бы предпочла влезть по ней в компании, например, Риты.
Зазвонил телефон — Рита легка на помине.
— Все поменялось, одевайся и поедем к нотариусу прямо сейчас. — Рита на кого-то сердится, это заметно. — Или ты занята?
Чем я занята, в самом деле…
— Нет, заезжай.
Я натягиваю джинсы и толстовку с капюшоном — все это когда-то сидело на мне довольно плотно, а сейчас болтается, как на вешалке. Похоже, надо иногда есть, но как-то все время некогда.
Снова звонит телефон.
— Выходи, я у двора.
Хорошо сказать — выходи, когда за дверью снуют какие-то люди, с которыми я не хочу встречаться.
Но Рита не должна знать, что у меня есть страхи такого плана.
Во дворе стоит гроб, и это, блин, вообще не смешно. Похоже, я — одна из четырех Ангелов, и Смерть следует за мной по пятам на бледном коне.
Но я потом об этом подумаю, а сейчас поеду с Ритой к нотариусу.
— Потом заедем к Игорю на работу.
Игорь — это Ритин муж, и работает он в полиции. И зачем мне туда тащиться, я в толк не возьму.
— Ты же хотела, чтобы следователь отстал от тебя? Ну, вот он и отстанет, но Игорь хочет с тобой поговорить. Не дергайся, мы же будем вместе, я не дам тебя в обиду.