Военная ситуация с быстрым приближением суровой северной зимы будет становиться все серьезнее, поэтому нельзя отвлекать военных от непосредственных дел и использовать их там, где они не имеют никакого опыта. Кроме того, существует опасность, что военные будут использованы в качестве орудия реакционеров и сторонников реставрации монархии. Это было бы пагубно для стабилизации обстановки на севере.
Временное правительство, несомненно, далеко от совершенства. Наверное, оно нуждается в обновлении и включении в свой состав людей практического склада. Союзникам не следует поддерживать какую-то одну партию. Они. преуспеют наилучшим образом, попытавшись примирить классы и партии на основе крестьянско-буржуазной политики, подкрепленной энергичной экономической деятельностью. Только такая деятельность может удовлетворить народные массы.
4 сентября 1918 года
(Подпись) Д. Янг, британский консул, Архангельск»[137].
Чиновники министерства иностранных дел, конечно хорошо знавшие, что вся деятельность британских военных властей в России ведется в тесном сотрудничестве с «реакционерами и сторонниками реставрации монархии», ограничивались попросту тем, что делали пометки на заявлении Янга. — «Этот доклад о неблагоразумных поступках военных властей довольно грустно читать, но без сомнения, иметь дело с русскими совершенно невозможно» (Е. Н. С.). «Министр уже видел этот доклад» (Дж. Д. Грегори). Простая пометка на заявлении Янга — «X» (лорд Хардинг).
Они, возможно, считали, что и с Янгом, питавшим иллюзии относительно британской политики в России, «иметь дело совершенно невозможно». Когда, представив вышеприведенный документ сэру Джорджу Клерку, Янг обратил его внимание на особые обстоятельства, объясняющие вторжение большевиков в здание английского посольства в Петрограде и убийство капитана Кроми (о чем сообщалось тем утром в газетах), а также на то обстоятельство, что вооруженные силы союзников начали военные действия без объявления войны, сэр Джордж был «также многозначительно молчалив, как и при первой нашей встрече». Но когда Янг, уходя, «выразил наивное желание вскоре представить свой обычный отчет о событиях предыдущего месяца», который, как он считал, «мог бы помочь правительству Его Величества узнать правду о ситуации в России, он встревожился и строго запретил представлять какой бы то ни было отчет». Это очень удивило Янга. Он не мог понять, почему вопрос о представлении доклада, еще даже не написанного, так встревожил ответственного чиновника министерства иностранных дел. «Может быть, он счел, что секретный архив этого министерства — совсем неподходящее место для хранения подобного доклада?» С одной стороны, писал Янг, можно было предположить, что Клерк говорил от имени г-на министра Керзона, с другой стороны — что от министра утаивали важную информацию.
Во всяком случае, Янг в то время не послал никакого доклада в министерство, хотя он подготовил его на тот случай, если таковой потребуется. Суть доклада, как показывает документ, сохранившийся в его бумагах, заключалась в том, что «представителям британского военного командования было разрешено с санкции правительства Его Величества или без таковой участвовать в бесчестных и опасных заговорах заодно с антисоветскими русскими группировками». Члены этих группировок руководствовались корыстными интересами. Цель заговоров, организуемых под защитой дипломатического иммунитета, состояла в свержении Советской власти в стране, гостеприимством которой британские представители пользуются и население которой они формально заверили в том, «что правительства союзников не имеют намерений вмешиваться во внутренние дела России». Такие методы, утверждал Янг, «несовместимы с правдивым и достойным поведением»[138].
Кроме того, Янг был уязвлен тем, что его все время держали в неведении относительно политики, проводимой правительством, и он до самого начала интервенции мог лишь, гадать о ней. «Если британское правительство решило действовать прусскими методами, то следовало бы по крайней мере разослать всем поглощенным работой британским представителям в России секретный циркуляр, извещающий их о том, что официальные заявления относительно справедливости, чести и гуманности и т. д. не должны приниматься всерьез, поскольку они предназначены всего лишь для пропаганды».
Янг, вероятно, понял, что настал наконец подходящий момент обратиться в министерство иностранных дел по личному вопросу. Он находился на консульской службе уже одиннадцать лет, из них три года в Архангельске, где он все еще официально числился вице-консулом, хотя фактически исполнял в полном объеме обязанности консула и ему полагались и соответствующий ранг, и значительно более высокий оклад. В Мурманске один военнослужащий, «словно с неба свалившийся на эту должность» в 1916 году, был немедленно произведен в консулы, в то время как Янг продолжал пребывать в том же ранге, что и три года назад[139].
138
Заявление министерству иностранных дел, подготовленное Янгом и отправленное 4 марта 1919 года.