Но Сталь не желал подписывать бумагу.
— Только когда мы выйдем отсюда, — настаивал он.
Линда кивнула с особой живостью. Я сдался.
— Пошли!
— С чего это вы решили, что можете здесь командовать? — заявил Клайд Малиш.
Я мог бы опять продемонстрировать свой пистолет. Но вместо этого я подал знак Сталю, и он поспешно встал рядом со мной. Когда я открыл дверь, боксерского вида страж все еще находился в коридоре. Сталь проскользнул мимо мексиканца раньше меня. Следующей я вывел Линду. Похоже, она что-то пробормотала в сторону экс-боксера, но я не был в этом уверен, а по его лицу этого было не понять.
Странно, что всех нас беспокоило, пока мы шли по длинному коридору к входной двери. Я догадывался, что было у всех на уме. Мы тревожились не о том, что можем получить пулю в спину. Мы думали о признании, лежавшем в моем кармане. Я размышлял о том, как подкрепить рассказ Сталя доказательствами и как избавить этот рассказ от впечатления, что он получен с помощью силы. Сталь думал, что ему удастся все уладить, как только факты, свидетельствующие о том, при каких обстоятельствах это признание сделано, будут вынесены на суд. Но каким образом объяснить, что ему оказались известны некоторые детали, как отделаться от этого? Мы оба — нет, все трое — мысленно проговаривали свои выступления в суде, понимая, что происшедшее могло выглядеть и так и эдак, когда снова будет воспроизведено в холодных строках свидетельских показаний. Выходя из дома Клайда Малиша, все мы прокручивали в уме факты. Все мы снова были адвокатами.
Глава 16
В зале суда было шумно от голосов, хотя я ожидал, что народа будет больше. Там, конечно, присутствовало множество репортеров и юристов, но большой процесс всегда привлекает и публику — люди просто приходят посмотреть на представление. Так было на суде по делу Дэвида. Но с повторными процессами такого обычно не случается.
Это было утро понедельника. Уотлин уже огласил список дел, но ни одно из них пока не было назначено к слушанию. Наше дело было в числе первых. В ложе присяжных было полно заключенных, а адвокаты еще вели переговоры с обвинителями. Мы провели наше слушание между подводными камнями обычного судебного понедельника, словно солдаты, которые на поле битвы вершат свой военно-полевой суд.
Дэвид находился не с заключенными, хотя и прибыл вместе с ними. Он был в костюме и сидел за столом защиты. Лоис, держа его за руку, сидела рядом. Но Дэвид смотрел на заключенных с таким выражением, будто недоволен, что его выделили из этой толпы в сером. Он очень сильно изменился за те недели, что прошли со дня суда. В нем уже не было прежних надежд. Более того, в лице его появилось сознание тщетности всякой надежды.
Двери открылись, шум в зале возрос, затем постепенно стих — и судья Уотлин снова занял свое место. Лоис выскользнула из-за барьера, чтобы присоединиться к Дине и Виктории, сидевшим в первом ряду, а проходя мимо меня, коснулась моей руки. Лоис с Диной снова жили в нашем доме. Я накануне был там на ленче и провел с ними весь день. После ленча, пока Дина делала вид, что готовит уроки за столом в гостиной — и прислушивалась к каждому моему слову, — я объяснил Лоис, что должно было произойти сегодня.
— А что, если он все равно не даст разрешения на повторный процесс? — спросила Лоис.
Этого я еще и сам не решил. Принять предложение Клайда Малиша облегчить жизнь Дэвида в тюрьме; устроить Дэвиду побег; убить Уотлина, чтобы возобновленное ходатайство на повторный суд рассматривал уже другой судья, — иных вариантов не было. О возможности каких-то законных мер я даже не думал. Это был последний шанс, который я предоставлял нашей судебно-правовой системе.
— Слушается дело «Штат Техас против Дэвида Блэквелла», — бесстрастно объявил Уотлин, словно видел это дело впервые. — Стороны готовы?
— Обвинение готово, — отозвалась Нора Браун.
Она по-прежнему представляла интересы штата. Джавьера нигде видно не было. Я слышал, что у них произошла ссора из-за того, что они не сошлись во мнении по позиции обвинения в этом деле. Нора явно вышла победительницей.
— Защита готова, — объявила Линда.
Можно было ожидать, что человек, так недавно представлявший департамент окружного прокурора, запутается и по привычке скажет «обвинение», однако нужные слова прозвучали в устах Линды вполне естественно.
Генри сидел среди публики, вне всякого сомнения, недовольный своим отстранением. Я не мог объяснить ему причины. Дело в том, что это слушание требовало от адвоката буквально пройти на цыпочках через представленные суду доказательства. Только тот, кому были известны все факты, мог избежать опасных мест, а мне не хотелось ни с кем делиться этими фактами. Я доверял только Линде.