Линда, должно быть, подумала о том же. Она попрощалась с Менди, но только от себя лично, и уже собралась присоединиться ко мне, как вдруг дверь в противоположной стороне коридора открылась и в ней появилась Нора Браун.
— Мы готовы принять вас, миссис Джексон, — проговорила она.
Где-то к середине фразы Нора оценила ситуацию, возникшую в коридоре, но по ее голосу понять это было нельзя. Она подняла руку и жестом пригласила миссис Джексон пройти через коридор. Когда женщина сделала это, Нора положила ладонь на ее руку и только после этого взглянула прямо на нас с Линдой. Мы все обменялись формальными кивками, но не приветствиями. Нора ввела женщину, которая фактически являлась ее клиенткой, внутрь комнаты, и дверь за ними закрылась. Менди Джексон была приглашена для дачи свидетельских показаний перед большим жюри. Государственный прокурор — а им в этом деле была Нора — мог представить большому жюри ключевую свидетельницу, если видел в этом необходимость. Больше никто не имел права быть представленным — особенно потенциальный обвиняемый и его адвокат. Никто, включая государственного обвинителя, не мог присутствовать в совещательной комнате, пока члены большого жюри решали, выносить или не выносить обвинение.
Это была по меньшей мере фикция. На практике обвинитель обладал неисчислимыми возможностями влиять на решение большого жюри, — посредством доказательств, которые он представлял, посредством того, как он отвечал на задаваемые вопросы, посредством того, какой оборот он придавал всему делу.
Большое жюри могло не признать обвинения, выдвинутого против Дэвида, подразумевая, что доказательств его вины недостаточно, даже для вынесения дела на суд, а потому, потребовав более веских улик, или — что и случалось обычно — решить, какой вид преступления больше подходил к характеру выслушанного ими иска, и вынести обвинение в соответствии с установленным ими правонарушением. Именно это и происходило сейчас за дверью, на которую я смотрел.
Линда потянула меня за рукав. Я слепо двинулся по направлению к судебному залу. Но то, что происходило внутри него, уже даже отдаленно не интересовало меня. Вместо этого я пересек коридор и остановился на его противоположной стороне у окна. Поблизости не было никого.
— Когда ты познакомилась с Менди Джексон? — спросил я. — Мне, например, не удалось ее даже разыскать.
— Ты не сразу занялся этим. Я поехала к ней в первый же день. Пока ты возил Дэвида в офис Генри Келера, я отправилась на ее поиски.
— Почему же ты не сказала об этом мне?
— Потому что я не узнала ничего хорошего. — Линда заколебалась. Она не смотрела на меня прямо, но и смущения не испытывала. Ее беспокоило то, что она знала.
— Она совсем не того типа, Марк. Мне думалось, что я знаю, какой она должна быть. Я не предполагала, что она впустит меня в дверь, когда узнает, что я связана с тобой. Но она, казалось, даже обрадовалась, увидев меня, — человека из администрации окружного прокурора. Она ждала вестей от нас.
Она была напугана, Марк. Она знает, кого обвинила, и боится, что из-за этого что-нибудь случится с нею.
— Она так и сказала?
Линда отрицательно покачала головой.
— Но это можно было понять. Неожиданно для себя я начала ее успокаивать. Сказала, что мы хотим, чтобы она узнала о назначении специальных обвинителей от нас еще до того, как увидит их в теленовостях. Я сделала то, что и в голову не пришло бы вам, профессиональным обвинителям, — резко добавила Линда.
Это была правда. Мы никогда не думали о Менди Джексон как о возможной жертве. Жертвой для нас был только Дэвид.
— Я сидела там, обняв ее за плечи, — продолжала Линда, — думая о том чертовом совещании твоих сотрудников, обо всех тех шефах отделов, которые клялись защищать законность и делали все возможное, чтобы провалить это уголовное дело. И много бывает подобных совещаний, Марк? Я знаю, что департамент окружного прокурора и должен быть таким, я это знаю. Слишком часто мне самой приходилось оказываться по другую сторону барьера в такого рода делах. Какой-нибудь обвинитель ставит перед собою цель достать кого-то, и он преследует несчастного, словно гнев Божий. Но когда это один из ваших собственных…
— Тебе самой не приходилось бывать объектом подобного обращения?
Мы говорили с нею злым шепотом. Мой голос был более сдержанным, чем голос Линды.
— Твои клиенты, те, возможно, бывали. Но кто же и когда преследовал тебя? А ты — это не твои клиенты, Линда. Ты никогда этого не понимала. И для тебя все это тоже лишь кампания. Ты…