Нэнси заказывала у стойки пиво и лимонад, когда дверь распахнулась и в бар влетела промокшая насквозь молодая женщина, которая тут же направилась к бару. Нэнси не могла отвести он нее глаз. Она наблюдала, как женщина заказала виски и залпом выпила стаканчик. Потом она закурила сигарету и улыбнулась.
Скоро они разговорились. Нэнси выяснила, что женщину зовут Кейт, и от традиционной основательности этого имени у нее в два раза ускорился пульс. Еще она узнала, что Кейт второкурсница, изучает английскую филологию и на прошлой неделе рассталась со своим бойфрендом — порядочным придурком, сказала та и рассмеялась, запрокинув голову и открыв беззащитную мягкость шеи. Нэнси вспыхнула и ухватилась за стойку, потому что почувствовала внезапную слабость в ногах и выше. Именно в тот момент она решила, что если эта женщина не достанется ей, то должна достаться ее брату.
— Элфи! — закричала она. — Иди сюда скорее, я тебя кое с кем познакомлю!
В итоге вместо отца, заканчивавшего в то время университет, за матерью фактически ухаживала Нэнси. Это Нэнси посылала ей цветы. Нэнси звонила ей, и Нэнси заказывала в ресторанах романтические ужины. И наконец, это Нэнси писала стихи, о которых отец даже не знал и благодаря которым наша мать влюбилась в него и обнаружила «скрытые глубины» в его порой вяловатых эмоциях. К началу нового семестра наши родители успели влюбиться друг в друга по уши, а пятнадцатилетняя, совершенно запутавшаяся в своих чувствах Нэнси печально удалилась прочь, спотыкаясь об обломки своего разбитого сердца.
— И она ее все еще любит? — спросила я.
— Кто знает, — вздохнул брат.
~
— Доброе утро. — Сказала Нэнси и открыла глаза навстречу тусклому ноябрьскому дню.
— Привет, — отомкнулась я.
— Что случилось? — Она перевернулась под одеялом, чтобы видеть мое лицо.
— Сегодня будет прослушивание, — тихо сказала я, закручивая вокруг головы красно-синий школьный галстук.
— Какое прослушивание? — Нэнси быстро села в кровати.
— Для рождественского спектакля.
— Я не знала, что ты хочешь участвовать.
— Я и не хотела, меня Дженни Пенни уговорила.
— И кого ты хочешь играть?
— Марию, Иосифа… В общем, какую-нибудь главную роль.
(Исключая, пожалуй, Младенца Христа: во-первых, это была роль без слов, а во-вторых, я подозревала, что еще не прощена за предположение, что Христос родился по ошибке.)
— А что надо делать на прослушивании? — продолжала расспрашивать Нэнси.
— Да ничего, просто стоять.
— И все?
— Все, — уверенно сказала я.
— Это точно?
— Точно. Дженни Пенни так сказала. Она говорит, что если талант есть, то они и так увидят, а на мне талант написан.
— Ну тогда хорошо. Удачи тебе, ангелочек. — Она наклонилась к тумбочке и выдвинула ящик. — Вот, возьми, мне они всегда помогают. По ним сразу узнаешь звезду.
Я быстро дошла до конца дороги, где густо разрослась большая зеленая изгородь: здесь мы всегда встречались с Дженни Пенни, чтобы вместе идти в школу; у нее дома мы не встречались никогда: там были какие-то сложности, связанные с новым кавалером ее мамы. Вообще-то Дженни, по ее словам, нормально с ним ладила, но только в присутствии мамы. Проблема в том, что ее мама далеко не всегда присутствовала: она часто уходила на похороны, это было ее новое хобби. Я считала, что ей просто нравится плакать.
— Плакать, смеяться… На самом деле это ведь одно и то же, — заметила Дженни Пенни.
Я так не думала, но спорить не стала. Уже тогда я понимала, что ее мир очень отличается от моего.
Я обернулась и увидела бегущую ко мне Дженни Пенни; с пухлой верхней губы свисала блестящая ниточка слюны.
— Извини, что опоздала, — выдохнула она.
Она всегда опаздывала, потому что никак не могла справиться с волосами.
— Ничего. Неважно.
— Красивые очки, — похвалила она. — Нэнси дала?
— Ага, — гордо ответила я. — Она надевает их на премьеры.
— Я так и подумала.
— Они мне не велики? — тревожно спросила я.
— Нет, нормально. Но они очень темные. Ты хоть что-нибудь видишь?
— Конечно вижу, — соврала я и едва не налетела на фонарный столб, но при этом все-таки наступила на собачью кучку, пристроившуюся у его основания. Она намертво пристала к подошве и тут же начала вонять.
— Откуда вонь? — закрутила головой Дженни.
— Зима кончается, — вздохнула я, взяла ее за руку, и мы вместе шагнули в знакомые чугунные ворота.