— На чердаке тайника нет, — высказал, наконец, мнение Качок. — К нему надо с крыши подбираться. Помните, Михаль сказал, что Папаня по крыше к флюгеру лез?
— Точно-точно, — согласился Пискарь. — Если к флюгеру, то это только по крыше…
Тем временем к дому подъехал побитый «Опель». В нём прибыли Бредихин и Чурка. Затем появились ещё две машины. В десятом часу вечера в нижней комнате заброшенного дома собралась почти вся банда. Последним на своей «четвёрке» подкатил Толян.
— Пусть Толян на крышу лезет, — сказал Гугнивый. — Он у нас альпинист опытный, в горах был. Должен знать, как это делается.
— А что, подымусь как нечего делать! — бодро заявил Толян, низкорослый парень лет двадцати семи, с тёмным испитым лицом. — Только нужны ещё два человека, чтоб страховали.
Никто, однако, «страховать» не вызвался. Братки переминались и помалкивали.
— Значит, с Толяном полезут Чифирь и Толубей, — скомандовал главарь. — Гога, тоже ступай, — прибавил он. — Будешь, на всякий случай, у них на подхвате.
Братки столпились перед домом, глядя, как Толян и трое других выбираются из чердачного окна на мокрый настил крыши. Закат окончательно померк, но крыша с человеческими фигурами, пытающимися вскарабкаться к гребню, увенчанному флюгером, хорошо различалась в сумеречном воздухе.
Добраться до флюгера оказалось труднее, чем предполагал Толян. Крыша была слишком крутой и скользкой, и его попытки подобраться к гребню заканчивались тем, что он съезжал по ней вниз.
— Влезайте друг другу на плечи! — кричали зрители. — Пирамидкой ложитесь, тогда подлезете!
Чифирь, самый мощный из четвёрки, улёгся ничком на холодное покрытие крыши, упершись ногами в карниз. По его телу взлез Толубеев и, встав ему на плечи, тоже распластался на крыше. По телам этих двух полез третий браток, Гога. Последним вскарабкался по живой «пирамиде» Толян.
— Ну вот, я же говорил — дотянетесь! — крикнул Габай.
Толян с плеч Гоги перекинулся на гребень крыши и понемногу, сидя на гребне «верхом», начал подбираться к флюгеру. Наконец он добрался до стрелки. Снизу было плохо видно, но, похоже, Толян начал откручивать стрелку со штыря.
— Толян, чего там? — снова заорал Габай.
— Кажись, что-то есть… — донёсся ответ братка.
Открутить стрелку не удалось. Толян, усевшись на гребне прочнее, вынул из заплечного рюкзака зубило и молоток.
— Ну? — вопил Габай. — Что?
— Щас сковырну, погоди… — отозвался Толян.
Он бил молотком по зубилу, отдирая флюгерный штырь от его основания. С каждым ударом где-то в глубине крыши всё явственнее нарастал треск. Чтобы снять флюгер, Толяну приходилось бить по одной из несущих балок, на которых держалась вся верхушка. Флюгер, наконец, отлетел, и в ту же минуту раздался треск под самым Толяном.
Наблюдатели испустили дружный вопль, когда часть крыши проломилась и вместе с распластанными на ней людьми, поднимая пыль, с грохотом и треском рухнула внутрь дома. Только Чифирю, который находился в основании человеческой пирамиды, удалось в последний момент отпрянуть и не провалиться вслед за остальными. Несколько секунд он балансировал на краю провала, а потом всё-таки не удержал равновесия и свесился со стены.
— Чифирь, держись! — завопил Качок.
Чифирь из последних сил цеплялся за карниз. Его ноги болтались в воздухе.
— Братва, не могу больше… — жалобно проскулил он.
Габай опомнился.
— Давай туда! — заорал он. — Все туда! Будете ловить его!
Он первым подбежал к дому и остановился под самым Чифирём. Тот держался до тех пор, пока внизу не столпились братки, и только тогда разжал пальцы.
Несмотря на то, что к нему тянулась не одна пара рук, в самый последний момент, когда он летел вниз, его никто не подхватил. Братки струсили. Каждый понадеялся на то, что падающего подхватит сосед. Чифирь свалился на щебень и остался лежать, громко стеная.
— Несите его в «Опель», — распорядился Габай. — Шура, — он повернулся к Бредихину, — езжай с ним в больницу! Быстро! Мне потом доложишь!
Главарь взбежал на крыльцо и попытался открыть дверь. Дверь раскрылась не полностью. Изнутри её заклинило обломками. Заглянув в дом, главарь удивлённо свистнул. Всё внутри представляло собой сплошную груду обломков, окутанную клубами ещё не осевшей пыли. Рухнула не только большая половина крыши, но и под тяжестью просевших балок обвалилось ветхое перекрытие между вторым и первым этажами. По сути, от дома остались одни стены.