— Ильяс, ты настоящий друг.
— Да ладно. Я тебя, Михаль, всегда уважал… Так ты мне всё-таки скажи, куда Папаня мог камни заныкать?
Динамик промолчал. Михалёв, похоже, задумался.
— Спроси у него про дом в Щербинке, — зашептал Пискарь. — Спроси, он точно помнит, что Папаня туда заезжал?
— Вы с Сёмой Мозжейко жили у Папани в деревне, — сказал в микрофон Габай. — Папаня должен был спрятать камни, которые сняли с окладов… — Он понизил голос и оглянулся на дверь кабинета. — Ты видел, куда он их спрятал?
— Нет, — ответил динамик.
— Папаня оставил их в доме или взял с собой? — допытывался главарь. — В прошлый раз ты сказал, что он лазил на крышу того дома под Щербинкой…
Снова последовала пауза.
— Дом под Щербинкой? — переспросил Михалёв.
— Ты говорил, что у Папани была с собой полиэтиленовая сумка, когда он садился в машину.
— Да.
— В сумке были камни?
— Не знаю.
Пискарь толкнул Габая.
— Ты про дом, про дом спроси! — зашептал он ему в ухо. — Спроси, правда, что Папаня к флюгеру лазил?
Габай поднёс микрофон к губам.
— Ты говорил, что Папаня останавливался на фазенде под Щербинкой.
— Где? — переспросил Михалёв.
— На фазенде под Щербинкой! — Габай, зажав микрофон рукой, выругался.
Динамик безмолвствовал почти целую минуту.
— Ну да, останавливался, — подтвердил он наконец.
— И лазил к флюгеру. Там у него тайник, да?
— Лазил к флюгеру, — автоматически повторил, словно всё ещё раздумывая, Михалёв. — Володька из нашего отряда ещё и не такое выделывал.
— Какой Володька? — рявкнул раздражённый Габай. — О ком ты базаришь?
— Его за это наказали, — как будто не слыша его, безмятежно продолжал Михалёв. — На кухню отправили картошку чистить. У нас в пионерском лагере на одной крыше флюгер был, так Володька из второго отряда два раза срывался, а всё-таки долез до него. Он на спор лазил.
Лицо главаря пошло малиновыми пятнами.
— Я тебя не про Володьку спрашиваю, а про Папаню, — дрожащим от ярости голосом проговорил он. — Лазил Папаня к флюгеру или нет?
— Папаня? К флюгеру? — Михалёв, казалось, был озадачен. — А зачем ему лазить туда?
Габай не выдержал. Зажав микрофон ладонью, он разразился градом отборнейшей матерщины. Качок, вторя ему, потрясал над аквариумом кулаком.
— Из-за него, суки, наши братаны погибли! — рычал он в бешенстве. — Удавил бы его, собаку!..
Пискарь потянулся к микрофону.
— Дай я с ним побазарю! У меня получится! — Выхватив микрофон, он вкрадчиво заговорил: — Привет, Денис, это я, Пискарь… Как ты тут живёшь?
— Хреново, Пискарик. С глаз повязку не снимают, и сколько я ещё в ней пролежу — фиг его знает. Никто толком не говорит.
— Всё будет нормалёк, только на твоё лечение бабки нужны. Без бабок тебе не подняться.
— А бабки большие?
— Охрененные. Но мы с братанами посовещались и решили, что надо тебя поднимать. Хороший ты пацан, а главное — привыкли мы к тебе. Ты ведь свой в доску.
— Спасибо, Пискарь.
— Только ты, Денис, вспомни, что в то утро было, когда вы с Папаней и Сёмой в Москву поехали. Ты уж напрягись.
— А чего напрягаться. Поехали, и вдруг — бац, и я здесь.
— Нет, Денис, ты же говорил, что вы заезжали на фазенду под Щербинкой.
— Разве? Не помню я, чтоб мы заезжали на фазенду.
— Ты нам сам сказал, что заезжали и что Папаня лазил к флюгеру.
— Это Володька лазил. Ты что-то путаешь, Пискарик.
Взбешённый Габай оттолкнул Пискаря от аквариума.
— Дай сюда микрофон!
— Доктор говорил, что его нельзя волновать… — зашипел Пискарь.
— В пи…ду его со своим доктором! — Главарь выхватил у него микрофон. — Михаль, ты хочешь, чтоб тебя нормально пролечили и ты быстро встал ноги?
— Кто это? Опять ты, Ильяс? Конечно хочу.
— Тогда давай быстро вспоминай, куда Папаня мог камни заныкать. В машину он садился с сумкой?
— Да.
— Точно?
— Точно.
— Большая сумка была?
— Нет, небольшая.
— Вы когда ехали в Москву, останавливались где-нибудь?
— Раз пять останавливались.
— Пять раз? — Габай переглянулся с напарниками. — Где? Где вы останавливались?
— Да где придётся. Нам, понимаешь, ссать хотелось. То одному, то другому. И мы останавливались, чтоб поссать. Мы выпили тогда много.
— Спроси, во время остановок Папаня вылезал из машины с сумкой или без, — зашептал Пискарь.
— Во время остановок Папаня с сумкой вылезал? — сказал в микрофон Габай.