— Рома! — крикнул Габай. — Колян! Что там у вас?
Никто не отозвался.
— Колян! — заорал Гугнивый.
Ответом была тишина.
Габай выругался, а Пискарь нервно хохотнул.
— Может, жмурики их того… схватили ледяными пальцами? — попытался он пошутить.
Но главарю было не до шуток. В душе его зашевелились тревожные предчувствия. Он смутно помнил, что покойный Папанин что-то говорил ему про этот колодец, что-то такое особенное, но что — вылетело из головы, хоть убей.
— Ванёк, — обернулся он к Дугину. — Слазай туда, а то молодые что-то не разобрались. Только осторожно!
— Без фонарика? — Дугин опасливо заглядывал в колодец.
— Зажигалкой посветишь, — сказал Габай. — Ну, давай быстрей!
Дугину лезть не хотелось, но выбора не было. Габай не терпел возражений. Ваня спустил ноги вниз, нащупал ими сначала одну скобу, потом другую. Он спускался, словно погружался во мрак. Братки ещё какое-то время видели его голову и руки, но вскоре исчезли и они.
— Ваня, как ты? — окликнул его главарь.
— Нормально… — глухо отозвалось из колодца. — Только воняет здесь… Воняет чем-то…
Судя по доносившемуся шороху, Дугин ещё спускался. Бандиты напряжённо прислушивались.
Шорох в колодце затих.
— Габай… — расслышали они невнятный вопль.
— Что?
— Голову кружит…
— Что? Что он сказал? — Гугнивый поворачивался то к Качку, то к Пискарю.
— Что-то про голову, — ответил Качок. — Тише ты!
— Может, там газ? — предположил Пискарь, и прибавил почему-то шёпотом: — Иногда в коллекторах набирается газ…
— Какой газ? — спросил Гугнивый.
— А хрен его знает… Я в газете читал, рабочие однажды спустились в коллектор — и кранты. Надышались газом и коньки отбросили.
— Ваня! — закричал Габай. — Слышь?
Он и братки ещё минут десять сидели у колодца, время от времени начиная звать то Дугина, то Рому, то Коляна.
Головокружение Габай и Качок почувствовали одновременно.
— Меня что-то мутит, — пробормотал Качок и принялся растирать своё мясистое лицо, тереть затылок и виски. — Там, наверно, и правда газ…
Все отошли в сторону и уселись под кустами.
— Папаня наверняка знал, что там газ, — сказал Пискарь.
Габай смутно подумал, что Папанин, когда привезли сюда кавказцев, действительно говорил что-то про газ.
На спине у него выступила испарина.
— Но в ту ночь, когда мочили кавказцев, я ничего не почувствовал, — пробормотал он.
— Потому что дело заняло пару минут, — ответил Пискарь. — А если б мы тогда сидели тут полчаса, как сейчас, то почувствовал бы!
Превозмогая тяжесть в голове, Габай вернулся к колодцу. Он тоже слышал про загазованные коллекторы, в которых люди умирали за считанные секунды, но никогда не придавал этому значения. Сейчас же его всего сводило от нервного напряжения. Неужели он нарвался на такой коллектор, и газ, скопившийся на дне, убил трёх его бойцов? В это жутко было поверить!
Он снова начал звать Дугина.
Мрак в колодце безмолвствовал.
В ноздри бил дурманящий гнилостный запах. Голову Габая, помимо его воли, клонило всё ниже и ниже. Он на четвереньках отполз от отверстия.
Минут пять он сидел скрючившись, тяжело дыша.
— Может, они там только сознание потеряли, а ещё живы, — предположил Качок.
Габай понимал, что ему, как главарю, надо срочно что-то предпринять. Он должен показать, что заботится о своих людях.
— Нужны противогазы, — просипел он, поднимаясь. — Гуг, звони Бредихину, у него есть. Пусть с противогазами летит сюда, договорись с ним, где встретиться. Фонарь пусть захватит…
Гугнивый, кивнув, принялся нажимать на кнопки мобильника. Затем он и Качок отправились к машинам, сели в одну из них и покатили встречать Бредихина.
Габай с Пискарём устроились в десятке метров от колодца и закурили.
Разговаривали мало. Сидели, смотрели на черневшее в земле отверстие, втайне надеясь, что в нём покажется голова кого-нибудь из спустившихся туда братков.
Когда прибыл Бредихин с двумя противогазами, главарь велел Гугнивому надеть маску, взять фонарь и лезть в колодец. Сам он тоже надел маску, но спускаться не стал, остался у края наблюдать за карабкающимся по скобам товарищем.
В свете мощного фонаря, привезённого Бредихиным, были хорошо видны человеческие тела, лежавшие вповалку на дне.
Гугнивый пробыл в колодце не больше минуты.
— Кранты пацанам, — стягивая маску с запотевшего лица, выдохнул он. — Все жмурики…
Габай в сердцах выругался.