— Я как чувствовала, что ты приедешь, — сказала она заплетающимся языком, уставившись на Габая. — Вот, даже выпить тебе оставила. Мы тут с дедом поминали нашего Славу…
— Сейчас не до выпивки, — Габай прошёл в комнату. — Дело у нас есть, только не к тебе. Где тут у Папани телогрейки и спецовки старые? Тащи всё сюда!
— Спецовки? — удивилась она. — Да с чего бы это?
— Поменьше вопросов!
Братки по-хозяйски расхаживали по дому. Кто-то, несмотря на запрет главаря, всё-таки приложился к бутыли, кто-то доел закуску, оставшуюся на столе. Гугнивый незаметно от хозяйки раскрыл платяной шкаф и быстрыми движениями бывалого домушника перебрал стопку чистых простыней. Найдя под самой нижней несколько припрятанных пятидесятирублёвок, сунул их себе в карман.
Габай велел братве переодеться в старьё и сделать из старых шапок и чулок маски.
— Надо спрятать свои рожи, а то ещё узнают, — объяснил он.
В дальней комнате проснулся старик — отец покойного Папанина. Как был, в одних трусах, худой как жердь, весь синий от многочисленных лагерных татуировок, он высунулся из дверей и уставился на пришельцев близорукими глазами.
— Лидка, — крикнул он, — это кто ж такие? Опять менты?
— Свои, — отозвалась хозяйка.
— А я думал, шмон.
При нём милиция уже дважды проводила обыск в доме Папаниных, и оба раза ночью. Только разглядев ближайшего к себе братка, примерявшего драный, пропахший псиной тулуп, старик окончательно уверился, что это «свои».
— Габай, что ль, подвалил?
— А то кто же, — отозвался главарь. — Как жизнь, дед?
— Да какая тут жизнь… — тот продолжал вглядываться в гостей. — А Николка с вами?
— Нет, не с ними, — ответила за Габая Лидия.
— А я думал, с ними, — сказал дед. — Куда же он, чертяка, делся?
Лидия обернулась к Габаю.
— А правда, куда? Уже пятый день носа не кажет.
— Да по бабам ходит, — сказал Гугнивый, занятый вырезанием в чёрной вязаной шапке дырок для глаз.
— Или опять запил, — прибавил Габай. — Валяется где-нибудь под забором… Ничего, найдётся. Не маленький уже.
Сын Папанина, Николай, неоднократно просился в банду, но Габай ему отказывал. Николай был молод и слишком много пил, а главное — от рождения был умственно неполноценным. В таких Габай не нуждался.
— Получит он от меня на орехи, как вернётся, — сказала вдова.
В отличие от деда, отсутствие сына её не слишком беспокоило. Николай и прежде пропадал, целыми днями не давая о себе знать, но потом всё равно появлялся.
Она присела к столу, придвинула к себе стакан и бутылку. Дед, держась трясущейся рукой за стену, побрёл в туалет. Вдова со вздохом налила себе самогону.
— Николка у нас совсем от рук отбился, — заговорила она с деланным вздохом. — И в кого он такой непутёвый пошёл…
Дед повернул голову на её голос.
— Да в тебя, дуру.
— А может, в тебя? — сварливо возразила Лидия и, выпив, плаксивым голосом завела свою обычную песню, слышанную дедом уже много раз: — Сорок лет, старый, просидел на зоне, а что толку. Даже трусы на тебе и те чужие. Другие с зоны выходят — машины себе покупают, уважаемыми людьми становятся, а ты? Только знаешь самогон жрать. И ещё спрашивает, в кого Колька пошёл. На себя сперва оглянись, а потом спрашивай.
— Чеши, чеши языком, больше-то ни на что ума нет, — отозвался дед.
На дворе ещё стояла глухая ночь, когда братки, переодевшись в старьё и захватив маски, вышли из избы. Луна бледным пятном висела в тучах. Спотыкаясь, временами подсвечивая себе фонариком, бандиты направились к соседней деревне напрямик, через рощу и заросшую сосновым подлеском балку. Сразу за балкой потянулись огороды с раскиданными там и сям приземистыми избами. Свет нигде не горел. В ночном воздухе разливалась та странная завораживающая тишина, которая предшествует появлению на востоке первого рассветного луча. Ни одна собака не залаяла, когда бандиты подкрались к крайней, стоявшей у самого леса избе.
Добравшись до изгороди, они коротко посовещались. Саша Водолазов, щуплый остроносый парень двадцати двух лет, специалист по проникновениям в квартиры через форточку, шмыгнул в незапертую калитку и крадучись подбежал к дому.
Он залез в окно, а вышел из двери, открыв её изнутри.
— В доме только баба, а с ней мужик спит, — доложил лазутчик.
Качок с Гугнивым, надев маски, бесшумно проследовали через тёмную прихожую, вошли в спальню и дружно набросились на спящего мужчину. Через минуту в спальне появились Габай и остальные бандиты, все в масках. Главарь включил свет и наставил на пленника с заломленными за спину руками пистолет.