Главарь вываливался из окна, когда у самого его виска свистнула пуля.
— Врёшь, мент, урою! — рычал он с пеной у рта.
Он выстрелил, рухнул в траву, перекатился в сторону и только тогда увидел за забором человека в камуфляже. Габай ринулся к сараю и забежал за него. Отсюда страж порядка был перед ним как на ладони. Он даже засмеялся, увидев убийцу Гугнивого.
— Хана тебе!
Милиционер не успел обернуться, как получил пулю в грудь.
— Пацаны, давай сюда! — заорал бандит.
К этому времени по браткам начал стрелять капитан, успевший перебежать от поленницы к калитке.
— Стоять! — кричал он. — Стоять!
Братки, не обращая внимание на его крики, выпрыгивали из окон и сломя голову неслись к лесу. Время от времени кто-нибудь из них оборачивался и, не целясь, стрелял в сторону кричавшего.
Синему пришло в голову вывести из чулана голого любовника Раисы и заставить выпрыгнуть из окна вместе с собой. Бандит бежал, прикрываясь им как живым щитом.
— Не стреляйте в него! — орал он на бегу. — Это…
Он хотел сказать «заложник», но осёкся. Схватился, как будто споткнувшись, за своего пленника и упал с пробитой шеей. Свалился и голый, получив пулю в грудь.
Выстрелы теперь щёлкали справа и слева. Удирающие братки оказались между двух огней. На счастье беглецов, у стражей порядка тоже кончались патроны. Стрельба затихала. Не дожидаясь, пока уцелевшие бандиты окончательно скроются в лесу, капитан выскочил из своего укрытия и бросился к крыльцу, крича в тревоге: «Раиса! Раиса!» Габай послал в него пулю, но тот был слишком далеко и выстрел не достиг цели.
Преследовать бандитов в лесу никто не решился. Из восьми человек, пришедших ночью в дом к Раисе, в живых осталось пятеро. Двое получили смертельные ранения во время отступления к лесу, третьего — Гугнивого, подстрелили ещё в доме.
Главарь улепётывал, громко матерясь. Качок и Чурка помогали бежать раненому Водолазову. Последним трусил плотный неповоротливый Бредихин. Пот стекал с него ручьями, он задыхался и остановился раньше других, крикнув, что погони нет. Замедлили бег и остальные.
Габай проверил обойму в своём пистолете. Обойма была пуста.
— Хреново, шеф… — пропыхтел Качок. — Они могут пустить за нами собак и выйти на Лидку… А она нас сдаст…
— Тут речка есть, пройдём по ней, — решил Габай после недолгих раздумий. — Собьём собак со следа.
К вдове они вернулись в седьмом часу утра, усталые, промокшие и злые. Лидия встревожилась, но вопросов задавать не стала. Знала, что эти люди вопросов не любят. Дед гремел в углу пустыми бутылками, кряхтел и чему-то зловеще улыбался про себя.
— Чую, не миновать шмона, — говорил он снохе, щуря глаз. — Заметут всех.
— Типун тебе на язык! — отзывалась та.
Наспех умывшись, бандиты схватили в охапку одежду — свою и убитых, забились в машины и дали газу.
— Нету у Раиски камней, и не было, — твердил Качок. — Опять этот козляра нас подставил. Ни хрена он не знает, да и откуда ему знать?
Он с такой яростью сжимал кулаки, что казалось, попадись ему сейчас Михалёв, задушил бы его тут же.
— Да, попали мы, — соглашался главарь. — Камешки, похоже гикнулись.
— Они не могли гикнуться! — кипятился Качок. — Или их кто-то увёл, или они до сих пор где-то лежат. Но хрен их найдёшь без Папани!
Сидевшие сзади Бредихин и Водолазов молчали, только Водолазов тихо стонал от боли в плече.
— Как бы нам сейчас пригодились те бабки, которые мы откладывали, — сказал Бредихин. — Там ведь было сто пятьдесят «штук»… Где они теперь?…
— Там же, где и камни, — мрачно ответил главарь.
Глава 14
Чурка поехал к себе, а Габай с Качком, Бредихиным и Водолазовым отправились на московскую съёмную квартиру. Габай, понимая, что здесь его будут искать в первую очередь, решил сегодня же собрать вещи и сбежать.
На сборы ушло полчаса. Он уже застёгивал ремни на чемодане, когда в квартиру позвонили. Холодея, Габай вышел в прихожую. Из кухни высунулся встревоженный Качок.
Заглянув в «глазок», Габай увидел Шпору — старого уголовника с большим лагерным стажем, много лет сидевшего с Жихарём на одной зоне и считавшегося его ближайшим соратником. У Габая упало сердце. Всё-таки не успел он удрать! Появление этого темнолицего, высохшего как скелет субъекта не обещало ничего хорошего.
Не отрываясь от «глазка», Габай с минуту прислушивался к тишине за дверью. Похоже, Шпора был один. Хотя не исключалось, что за углом лестничной площадки прячется целая свора головорезов.