— Сколько, говоришь, будет прочухиваться? — спросил он у доктора, озабоченно перебиравшего какие-то бумаги.
— Два часа, не меньше, — ответил тот. — Так что приезжайте в шестнадцать. А ещё лучше — в шестнадцать тридцать.
— Ладно, хоккей, подвалим, — пообещал Габай.
Прямо из больницы братки снова покатили к вдове.
В избе они нашли только деда, который сидел за замызганным столом и ел солёные огурцы, руками выуживая их из банки.
— Где Лидка? — с порога заревел Габай.
— Менты замели, — чавкая, ответил дед. — Сказали, продержат трое суток до выяснения обстоятельств… Дошухерилась, сучка…
Разочарованные братки прошлись по дому, оглядывая комнаты. Все здесь носило следы недавнего обыска.
— Только что уехали, — прибавил дед, хрумкая огурцом. — Вас, поди, искали, а?
— Дёргать надо, — прошептал Бредихин. — А то сцапают, и никакие камни не понадобятся…
— На трое суток, говоришь? — переспросил Габай.
— Хрен там на трое, — с всезнающей ухмылкой прошамкал дед. — Они только говорят, что на трое, а впаяют ей годиков пять, если не расколется.
— Колька не появлялся ещё?
— Нет… Где-то его носит, оглоеда…
Братки вернулись в машину. «Жигули» с визгом забуксовали в грязи задними колесами и рванули со двора.
— Лидку надо было сразу в оборот брать, — шипел Качок. — Камни она увела, стерва, и сынку отдала. А он смылся.
Габай вертел баранку, размышляя. Если камни и деньги не «увёл» сам Папанин, во что Габай не верил, то на них, и правда, могла наложить руку его супруга, которой тайники в её доме, возможно, были известны. Но Лидия после налёта на раисину избу попала в милицию и выйдет оттуда, по всей видимости, ещё не скоро. А срок, данный Жихарём, кончался завтра!
— И что же нам делать? — разжал он, наконец, зубы. — Лидку ждать, когда выйдет? Нам всем к тому времени Нугзар горло перережет…
— Залечь надо, — сказал Качок. — Залечь так, чтоб не нашли.
Бредихин с Водолазовым его активно поддержали.
Главарь некоторое время молчал.
— Как ты заляжешь без денег? — спросил угрюмо.
Но этот вопрос остался без ответа.
Габай посмотрел на часы. Если сейчас они поедут в больницу, то как раз успеют к половине пятого.
— В больницу едем, — сказал он.
— Пустое дело, — буркнул Качок.
— Дёрнуть из Москвы мы в любом случае успеем, а потолковать с Михалём надо, — возразил Габай.
Оставив Водолазова в машине, Габай, Качок и Бредихин зашагали к моргу. Леонид Аркадьевич уже поджидал их, расхаживая по аллее. Завидев приближающихся братков, он поспешил им навстречу.
— Прошу, прошу, — повторял эскулап, проворно обгоняя их и приглашающим жестом распахивая дверь морга. — Прошу… Денис уже очнулся, ждёт вас…
В сумеречных помещениях носился кисловатый медицинский запах. Бандиты внутренне ёжились, проходя мимо разложенных на кушетках покойников, только что доставленных из больничных палат.
— Я сообщил ему, что вы сейчас подойдёте, — не умолкал доктор.
— Он обрадовался хоть? — спросил Бредихин.
— Ммм… Как вам сказать… — Леонид Аркадьевич сделал неопределённый жест. — Вообще, обрадовался. Только ещё раз прошу: говорите с ним мягко.
— Мягче мамы побазарим, не бойся, — заверил его Габай.
В лаборатории всё было готово для общения с Михалёвым. Габай, входя, через приоткрытую дверь кабинета успел заметить, что и ассистентка находилась на месте.
Леонид Аркадьевич поспешно захлопнул эту дверь и обернулся к гостям. Поднятием пальца призвал их к тишине. Затем подошёл к аквариуму, взял микрофон и произнес негромко и со значением:
— Привет, Денис. Слышишь меня?
— Здравствуйте, Леонид Аркадьевич, — механическим голосом отозвался динамик. — Слышу хорошо.
— Тут к тебе пришли друзья.
Из динамика вырвался продолжительный хрип, как будто Михалёв тяжко вздохнул.
— Аркадьич, ступай отсюда, — сказал доктору Габай, забирая у него микрофон.
Эскулап незамедлительно скрылся в кабинете.
— Вася, проследи, чтоб не высунулся.
Бредихин кивнул и встал перед кабинетом, расставив ноги и заложив за спину руки, как эсэсовец в фильме «Двенадцать мгновений весны».
— Денис, это я, Ильяс, — сказал Габай в микрофон.
— Здорово, шеф.
— Вспомни ещё раз тот день, когда вы поехали в Москву, — заговорил главарь сурово. — Чем Папаня занимался. Кто был у него в доме.
— Ты знаешь, я только что думал об этом. Папаня ведь должен был спрятать эти камни, да?