Габай резко обернулся к доктору.
— Всё, пошёл отсюда! — Он грубо подтолкнул эскулапа к кабинету. — Остальное тебя не касается!
Доктор послушно устремился к двери.
— Габай, я видел, куда он их спрятал, — журчал динамик. — Я следил за ним.
Доктор задержался у двери, явно прислушиваясь.
— Исчезни, тебе сказано! — рявкнул бандит, зажав рукой микрофон.
Эскулап скрылся.
Габай снова обернулся к аквариуму.
— Ты мне и так уже туфты нагнал, дальше некуда, — заговорил он мстительно. — И про тайник под флюгером, и про колодец, и про джип… Что ещё хочешь напеть?
Свободной рукой он начал разворачивать свёрток. Жить «крысе» осталось считанные минуты.
— Ильяс, обещай мне, что часть денег от продажи камней ты пошлёшь моей маме в Питер, — продолжал Михалёв, не прореагировав на его реплику. — Сестре надо поступать в институт, ей понадобятся деньги. Обещай, что ты поделишься с моей мамой и сестрой, а я скажу тебе, где Папаня спрятал «товар». Мне деньги уже ни к чему, но маме с сестрой надо жить дальше. Я их очень люблю. Пусть хоть что-то останется им от меня.
Габай смотрел на мозг с ненавистью.
— Про маму, значит, вспомнил? — процедил он и мысленно выругался. — А про пацанов ты не думал, когда гнал пургу? Ты ведь пургу гнал в те разы, признайся!
— Я думал, что вылечусь, — вещал динамик обычным своим бесстрастным тоном, выводившим Габая из себя. — Я думал, выйду из больницы и сам заберу «товар» из того места, куда его запрятал Папаня. Понимаешь, я давно уже хотел завязать с бригадой и начать новую жизнь. А для новой жизни, сам понимаешь, нужны деньги. И вот когда я подсмотрел, куда Папаня прячет «товар», я понял, что другого шанса у меня не будет. Поэтому после аварии я тебе стал… говорить… не совсем то… — В динамике как будто начались помехи. Звук спотыкался после каждого слова.
— Короче, начал лепить туфту, — злобно закончил за Михалёва главарь.
— Но я ведь думал, что вылечусь, пойми! — почти провопил динамик. — Я хотел потом прийти за деньгами и навсегда исчезнуть для всех!
— Коли ты хотел завязать с бригадой, то давно бы и завязал, — остервенело проговорил Габай. — Тебя не стали бы держать! Ты и так ни хрена не делал, толку от тебя, как от козла молока!
— Ильяс, я боялся уйти от вас. Помнишь, я тебе однажды намекнул, что хотел бы уехать в Питер поступать в институт. А что ты мне ответил?
— Что?
— Что я слишком много знаю, чтобы так просто уйти. И что уйти из бригады можно только на тот свет. Помнишь? Мне пришлось остаться с вами. А я не бандит по жизни. Всё, чем мы занимались, мне не нравилось, говорю тебе как на духу, всё равно помирать. Я очень хотел уйти от вас, но боялся. Это правда. Можешь считать меня после этого кем хочешь. И камни с баксами я хотел увести. Чтобы, если смыться от вас, то хоть с наваром. Думал, по-быстрому сгоняю в Подольск и возьму их.
— Почему в Подольск? — не понял Габай. — При чём тут Подольск?
— Дай мне слово, поклянись своей матерью, что пошлёшь моим родичам деньги. Я много не прошу. Хотя бы «штук» пять баксов. Сестре на учёбу. Ильяс, ты ведь хороший мужик, надёжный, ты всегда был справедлив со всеми. Я скажу тебе, где камни и деньги, только сперва поклянись.
«Опять гонит, — подумал бандит. — Хочет, чтоб я поверил».
— Лады, — сказал он вслух. — Клянусь.
— Мы ехали через Подольск, — быстро заговорил Михалев. — Папаня сделал там остановку на полчаса. Сказал, что ему надо кого-то проведать. Он вылез из машины с рюкзаком, а я ещё раньше видел, как он положил в рюкзак коричневый замшевый мешочек с камнями и пачкой баксов.
«Гнида, ведь опять врёшь, — мрачно думал Габай. — Ну, лады, спой свою последнюю сказочку».
— И чего дальше? — буркнул он.
— Ильяс, поклянись своей мамой, что пошлешь бабки в Питер! Поклянись!
— Я уже сказал, что клянусь, сколько можно! Давай, лепи дальше по-шустрому.
— Сёма в машине остался, а я сказал, что за пивом сбегаю. А сам потихоньку за Папаней пошёл. Он всё переулками чешет, а потом через пустырь попёр. Короче, там что-то вроде церкви или монастыря. Ещё там башня есть с часами на верхушке. Папаня прошёл вдоль кирпичной стены и завернул за эту башню. Её, по-моему, найти легко, она наверняка одна такая на весь Подольск. Он вошёл в подворотню, в подворотне дверь. Короче, Папаня её открыл и вошёл внутрь, а я потихоньку за ним.
В лаборатории задребезжал звонок. Из кабинета выскочил взволнованный Леонид Аркадьевич в распахнутом халате и пронёсся мимо Габая.
— Извините, извините, — говорил он на ходу, — меня срочно вызывают в прозекторскую. Туда, кажется, свежих покойников доставили. Я непременно должен присутствовать…