Габай подёргал ручку. Дверь была заперта. Он стучал минут десять и уже собрался было отправиться на поиски кого-нибудь, кто мог бы сказать, как попасть в неё, как вдруг за дверью послышалось шевеление.
Габай снова застучал.
— Откройте! — крикнул он. — Мне по делу!
Голос его прозвучал глухо и почти сразу стих под низкими сводами подворотни. В скважине завозился ключ. Дверь со скрипом подалась вовнутрь.
В проёме показалась невысокая сутулящаяся женщина в каком-то монашеском длиннополом чёрном платье, чёрной блузе и с белым шарфом, обмотанном вокруг шеи. Под блузой топорщилась высокая грудь. Лицо женщины, полускрытое кольцами шарфа, тонуло в сумерках, но Габай разглядел, что оно было обильно напудрено, а губы и глаза ярко подведены. По всему чувствовалось, что эта стареющая красотка из последних сил старается сохранить былую привлекательность.
Увидев Габая, она улыбнулась — как ему показалось, с оттенком кокетства, — и повела плечом.
— Вам кого? — спросила она высоким напряжённым голосом, видимо стараясь, чтобы даже голос её звучал молодо.
Смекнув, что красотка не без комплексов, бандит игриво подмигнул ей.
— Мне женщина нужна, которая здесь работает.
— Так я здесь работаю, — Габаю показалось, что и она подмигнула. — Я смотрительница здесь. Чем могу быть полезна?
— Папанина знаешь?
— Славика? Конечно… — Она изумлённо уставилась на бандита. — Слушайте, а вы, случайно, не тот, кто должен прийти…
Она осеклась и умолкла, но Габай уже вошёл в тёмную, пахнущую подвальной сыростью пустую прихожую. Он закрыл за собой дверь и его сразу окружили потёмки, которые почти не рассеивало бледное пятно света от небольшого зарешёченного окна.
— Да, да, я тот, кто должен прийти! — проговорил он, задыхаясь от нахлынувшего волнения. — Ты правильно подумала. Мне Папанин велел взять то, что он передал тебе двадцать пятого августа. Помнишь? Мешочек.
— Такой коричневый, замшевый?
У бандита ёкнуло сердце. Значит, не зря он притащился сюда, рискнув остаться в Москве ещё на один день. Чутьё с самого начала подсказывало ему, что на этот раз Михалёв не лгал. Камни и деньги действительно должны находиться где-то здесь, в башне, а эта увядающая красотка может навести на их след.
Он схватил её за локоть.
— Точно, мешочек. Где он?
Ойкнув, она вырвалась и отбежала в дальний конец помещения.
— Да не бойся, не трону, — примирительно прохрипел бандит. — Так где мешочек?
Нелепая фигура смотрительницы тонула в тени. Габай не столько видел, сколько чувствовал, что она пристально рассматривает его.
— А вы что-то староваты для его сына, — услышал наконец он её грудной голос.
— При чём здесь его сын?
— Мне Слава говорил, что за мешочком придёт либо он сам, либо его сын.
— Брат я его двоюродный, — прорычал Габай. — Брат, поняла?
Смотрительница ещё несколько секунд молчала. Похоже, она сомневалась в правдивости его слов. Габай уже подумывал, не показать ли ей пистолет, как вдруг она кивнула.
— Ну, коли вы знаете о мешочке, то, значит, вы и есть тот человек, — сказала она и направилась к противоположной двери. — Пойдёмте со мной. Только осторожнее, тут темно. Не споткнитесь о ступеньки.
— А чего свет не включите? — буркнул бандит.
— Электричества нет уже третий день в связи с неуплатой, — ответила она откуда-то из темноты. — Наше заведение на балансе у города, а городское начальство совсем забыло про нас…
Габай почти наощупь двигался за ней.
— Забыли про памятник архитектуры, охраняемый государством… — слышалось её жалобное воркование. — Кто бы мог подумать ещё лет десять назад, что мы доживём до таких времён…
В соседнем помещении начиналась винтовая лестница. Из узкого, как бойница, окна на выщербленные ступени падал вечерний свет.
— Хорошо хоть зарплату начали платить вовремя, — бормоча себе под нос, смотрительница зашагала вверх по лестнице. — А то в прошлое время месяцами…
— Он тебе его передал? — оборвал бандит её воркотню.
— Ничего он мне не передавал, — ответила она, не оборачиваясь. — Да я и не стала бы брать. Я до таких вещей вообще не касаюсь, и в руки их не беру. Это ведь, поди, подсудное дело, криминал. Славик всё самолично прячет, а я только молчу, и даже стараюсь не глядеть… Честно вам скажу, — она мельком оглянулась на посетителя, — мне всё это с самого начала не нравилось…
— Что не нравилось? — отдуваясь, спросил Габай.
— Да то, чем он занимается.