— Ой-ой! — прокомментировала Елена и машинально сжала его руку. — Почему мне кажется, что все очень плохо?
— Так и есть, — настоятель вдохнул, тяжело и грустно. — В общем, я тогда тоже напрягся. Стал ее успокаивать. …Еще подпоил. Напомнил про праздник. Сказал, какая она замечательная и стопроцентно заслуживает двойных именин. Она взбеленилась еще больше, думая, что я над ней издеваюсь. И выдала странную историю. В детстве, когда Альбине было лет шесть, она чем-то сильно заболела. Сама не помнит. Ее таскали по врачам, лечили, к бабкам водили. Но становилось только хуже. И тогда кто-то, она не помнит этого человека. Знает, что он старик. Или таким ей казался. Дал ей напиться. Просто воды. И она не только выздоровела. Она обрела и свои способности. И с тех пор она хочет еще.
— И сил, и способностей, и молодости, и здоровья, — устало закончила за него ведьма. — Обычная история. И как всегда она хочет все, и чтобы ей ничего за это не было. С Альбиной-то все понятно. А вот с этим ее выздоровлением слишком много вопросов. Я надеюсь, ты применил в должной мере свои таланты инквизитора, чтобы выудить из нее по максимуму.
— Пожалуйста, — Егор подался вперед. — Не надо быть жестокой!
Елена еще раз тяжко вздохнула.
— Да это не жестокость, милый, — не удержавшись, она провела свободной рукой по его щеке. — Это реализм. Послушай… Я слишком давно живу по законам Предназначения. Это только в сказках все круто. Объявил Иван-Царевич, что собрался на подвиг, и легла перед ним дорожка красная, и кинулись все магические существа ему помогать. А он только идет, да собирает то, что само в руки падает. И царевну, и полцарства в придачу. В жизни все намного хуже. Не получится чистеньким выйти. Не выполнить Предназначения, пока по самые не балуй в говне не искупаешься. И заметь, Судьбе на твои эмоции и чувства наплевать. Важен результат. Да, ты наверняка тогда напоил девчонку до беспамятства, ты вытряс из нее все, что мог. Потому что от этого зависела безопасность чаши. И вчера ночью ты практически не думал о своей собственной жизни, ты лишь радовался, что перепрятал чашу. Так что… Извини.
Он нежно прижимал ее ладонь к своей щеке.
— Знаю, что ты права, — после недолгой паузы, сказа настоятель. — Но это не значит, что мне от этого легче.
— Да, ладно, — ведьма усмехнулась. — В принципе, с учетом твоего нынешнего местонахождения и событий прошлой ночи, вы квиты. Если подумаешь, это тебя несколько успокоит. Но… давай вернемся к делу. Так что?
— Ты и сама все уже поняла, — он откинулся обратно на подушки, очередной раз морщась от боли, ее рука вернулась на покрывало. — Конечно, она описала чашу. Ее-то она запомнила отлично. И конечно, это не просто чашка.
— И даже не просто чашка с Тайной Вечери, — не удержалась Елена от очередной усмешки. — Что она еще рассказывала? Хоть какие-то детали того дня.
— Только помнит, что ее везла мать, — по ходу анализируя данные, продолжил Егор. — В машине. От города некоторое время. Рядом была река. Они остановились где-то на дороге. Рядом был забор. Потом в машину, к ней, на заднее сиденье, сел этот старик. Она помнит, что он был в рясе. И он поднес ей чашу.
— Ну, ваш монастырь подходит под описание, — подумав, признала ведьма. — Как и штук двадцать других. Но конечно, она помнит, что это было недалеко от Новгорода.
— Нет, — живо возразил монах, видимо, сумев, наконец, справиться со своими переживаниями. — Они жили во Пскове. Уже после этого. Она была слишком маленькой и прежнего города проживания не помнит. А мать ей ничего не рассказывала. Да и умерла мать рано.
— Ясно, — сделав свои выводы, Елена кивнула головой. — Как я понимаю, девочка наша подалась учиться, чтобы поднабрать больше сведений о чаше. Все же твой артефакт не единственный. Ей нужно было время и знания, чтобы опознать ту, которую она видела и держала в руках. Все логично складывается. Так что на этом мы твой печальный рассказ и остановим. Лучше скажи, что ты делал дальше.
— Ну, тут все просто и тоже не слишком лицеприятно, — он опять поморщился. — Альбина к утру уснула. Я ушел. Еще с дороги позвонил ректору, сказал, что у меня брат при смерти в Твери. Надо срочно ехать. А дальше собрал вещи, квартира у меня была съемная, ключи завез хозяину, и через три часа меня уже не было в Москве. Я сменил номер сотового телефона у первого же салона связи. Уехал автобусом до Ярославля, где не надо было предъявлять паспорт. Оттуда перебрался в Новгород и домой, в монастырь. И сразу объявил о своем желании принять постриг. Через полгода я уже был отцом Георгием.