После десяти ударов, я разжал похолодевший кулак и посмотрел на него, я не обратил внимания на других, я впился взглядом лишь только в него.
Смеха уже нет, была лишь улыбка, когда лицо выстрелившего в меня исказилось непониманием и страхом. Смотря на эту гамму эмоций, я получил истинное удовлетворение. На нём уже нет той маски, под которой он хотел спрятать задетую гордость и комплекс неполноценности.
«Как же я обожаю таких людей, как он. Пока в этом мире всё ещё продолжают существовать такие экземпляры, я могу жить»
— Я тя люблю, дорогуша.
Меня переполнили эмоции, когда я вставал на ноги. Мне больно, холодно, но вместе с этим и чертовски весело.
Он молчит, его руки в которых он держит пистолет направленный на меня слегка дрожат, но он как может пытается это скрыть.
«Ахх эта реакция просто прекрасна»
— Ну что остановился? Продолжай стрелять. Выстрели ещё, а потом ещёи ещё, оборви мою жизнь и потешь этим своё задетое самолюбие. Ну давай же! Убей свой страх, давай.
Продолжая улыбаться, я сделал шаг, но боль не позволила толком сдвинуться с места. Хоть она уже и не такая сильная, как минуту назад, но все равно не даёт передвинутся больше чем на десяток сантиметров за раз.
— Пхпхахахаахахаха. Твою мать, ну давай же, у меня сегодня хорошее настроение и я в костюме так, что это лучший момент, чтобы умереть. Ну же давай!
Я закрыл глаза, развёл руку и то, что от неё осталось в стороны, подняв голову к потолку. Я ждал выстрела, но прошло десять секунды, а затем и целая минута, но выстрела не последовало.
Я открыл глаза и увидел всё ту же картину, что и минуту назад. Охранник, продолжает держать меня на мушке, а его лицо искажено страхом
«Вот и всё. Ну не сказать, что я не разочарован»
Я взял с пола топор, вместе с сумкой и просто напросто пошёл прямо на охранника.
— Стой на месте! Стой!
— Заткнись, ааа, ты либо стреляй, либо свали уже и дай мне пройти.
Переведя весь вес на целую ногу, я поковылял вперёд. Ещё несколько раз охранник попытался припугнуть меня, но я уже перестал обращать на это внимание и просто прошёл его.
Он также продолжал стоять, вместе со своими шестёрками, пока я не поднялся по ступенькам.
«Твою мать, вообще-то мне итак больно, а ещё и нужно подниматься, это просто издевательство»
Адреналин в крови спал, так что, я вернулся в привычное состояние. Боль начала ощущаться в разы сильнее.
«Блять, больно, больно чёрт тебя дери, чтобы мне этого не стоило, я заставлю этого стрелка недоделанного поплатиться, чтобы мне этого не стоило»
Покрываясь холодным потом от боли, задыхаясь от собственной отдышки, чувствуя смертельную усталость, я продолжил поднимать. Мне пару раз предложили помощь, но я отказался, даже не подняв голову выше их губ.
«Не вам мне помогать. Я получил эту рану, живя, так как хочу, так что я должен прочувствовать все последствия своего выбора»
Меня пару раз начинало тошнить, а когда я уже поднялся на нужный этаж то, в список симптомов добавилось головокружение и потемнение в глазах.
«Вот ведь дьявол»
Всё тело одолевает усталость, да и такая, что я с трудом могу сжать руку в кулак, но всё же я сумел добраться до двери в номер.
«Наконец-то я дошёл»
Но стоило только переступить порог, как я рухнулся прямо на пол.
«Холодненький»
Доверяем друг другу свои до безобразия уязвимые тела
«Почему он не уходит? Почему!»
Тёмная комната, с разорванными на каждой стене обоями. Её оторванные части, сквозняк, проникающий из разбитого рукой окна, заставляет подниматься высоко, почти к самому потолку, а затем медленно спускаться, покачиваясь то, вперёд то, назад.
В комнате практически ничего нет. Ни ковра, ни кровати, ни стола, ни тем более другой мебели. Лишь холодный пол, покрытый тёмно-коричневым линолеумом, толстое одеяло, которое используется в роли кровати и белая подушка, испачканная каплями уже успевшей засохнуть крови мальчика, что держит её в руках, словно она была его единственным спасением.
Паренёк, чьи чёрные волосы почти полностью закрывают лицо, под силой лёгкого ветерка, словно ласкают его разбитую в кровь руку своими кончиками. Они подобны заботливой матери, желающей успокоить своего тринадцатилетнего сына, который казалось, вот-вот заплачет от накативших на него эмоций и боли.
Его тело то ли дело, содрогалось в лёгких холодных судорогах.
«Холодно, почему так холодно, на дворе ведь лето?»
Он уже закутался в одеяло по самую голову, но холод никак не хочет его отпускать, лишь его тёплая кровь, текущая с разбитого кулака слабо согревает побледневшую кожу.