Не знаю, как мне удалось остаться в сознание после этого.
Больно, причём очень, но это всё, что я ощутил. Ни злости, ни страха, просто боль.
«Щеку расцарапал»
Во рту почувствовал вкус металла.
— Почему все те, кто отсиживается в безопасности, такие злые? Неужели вам некуда деть столько энергии?
Поднялся. Секунда.
«А! Вспомнил, так это тот ушлёпок, что самоутверждался за мой счёт, чтобы подбить клинья к Роберте»
Последовал удар в кадык, а затем указательным пальцем выколол глаз.
— Аааааааааааааааааааааааааааааааааааа!
Охранник брыкается на полу, держась за кровоточащий глаз.
— Ну почему? Если у вас столько энергии, почему не пустите её в нужное русло? Или что, хочется самоутвердиться? Тогда не стоило выбирать меня. Я ведь дал тебе далеко даже не два шанса, но ты просрал их все.
Металлическая дубинка, подобранная с пола, оказалась такой холодной. Немного бодрящее чувство холода, поглотило внутреннюю поверхность ладони.
— Это грустно. Правда, грустно, что многие люди понимают только, когда слова подкрепляют болью. Грустно и глупо.
Удар по кисте. Пару сломанных пальцев.
— Аааааааааааааааааа, больно, больно!
— А я ведь не хотел прибегать к насилую. Не хотел. Почему всегда получается так.
Второй удар по тем же сломанным пальцам. Один оторвался. Кровь начала течь и оттуда, а он дрожать.
— Больно, аааааааааааааааааааааа, прекрати, прекрати, больно!
— Это и вправду грустно. Я ведь хотел всё решить мирно. Как цивилизованный человек. Почему из-за тебя я опять должен стать животным?
Третий удар, по той же кисте, но уже в область запястья. То как характерно кисть расслабилась, говорит о переломе.
Он уже повернулся животом к полу, защищаясь, так что я не понимаю, что он говорит, если говорит вообще. Он лишь дрожит.
— Ты первый ударил. Это всего лишь самооборона. Ведь так?
Небрежно выронив дубинку, подошёл к двум испуганным охранникам.
— Кто может принять шары и получить отчёт о прогрессе в задании?
— Я позову.
Быстро ответив, один из них убежал, оставив товарища со мной один на один.
— На, неси куда надо.
Бросил к его ногам рюкзак заполненный шарами гоблинов и зомби. Я оставил себе лишь шары орков, которые принял, ещё до прихода сюда и штук десять, что лежат в кармане.
— Там пять блоков сигарет. Они мои, так что вытащи их. А то у меня пальцы онемели. Я не могу расстегнуть эту чёртову молнию.
Во время всей охоты, некогда было закурить, а по дороге обратно, пальцы уже не позволили даже открыть пачку, не то, чтобы расстегнуть молнию.
— Мммм, я…
Охранник смотрит то на рюкзак, то на меня, будто не понимая, что я говорю.
— Просто, закури мне сигарету, чёрт тебя дери!
Через минуту, у меня во рту уже оказалась сигарета, которую закурил, собственной зажигалкой трясущийся охранник.
— Спасибо.
Сделав затяжку, почувствовал расслабление.
Спустя пару минут прибежал Джордан.
Мы с ним всё обсудили, я отрапортовал всё что нужно и получил талоны.
— Давай, Джони.
Вернувшись в номер, принял душ и переоделся в домашнее. Свободные шорты и чёрная рубашка. Хильды опять не оказалось дома, хоть уже и стемнело. Обычно она готовит в это время.
— Избегает, значит, меня.
Скурив пару сигарет на том же диване, вышел в коридор.
«Надо навестить её»
Через пару минут уже оказался перед дверью в номер где живут Роберта и Раль… Хотя только Роберта.
Пару раз постучался, но мне не открыли. Постучался ещё раз, но итог тот же.
«Вряд ли бы она вышла в такое время»
Дверь оказалась незапертой.
Возвращаю то, что принадлежит мне
Отперев дверь, зашёл.
— Роберта.
Никто не вышел. Включив свет, увидел спящую в уголке Роберту, прямо в метре от кровати, где лежит Ральф.
В комнате уже начало пахнуть трупом.
— Роберта?
Толкнув пару раз её плечо, добился того, что она открыла глаза.
— Ты, что здесь забыл?
Лицо не сказать, что злобное, скорей неприветливое.
— Принёс талоны и шары.
Только собирался достать всё нужное из кармана, как она недовольно пошевелила губами.
— Не нужна мне твоя жалость!
— Неужели я похож на человека, который способен на подобное?
— …..
Ответа не получил.
— Я лишь выполняю слова, что дал своему другу.
Положив шары и талоны, записанные на её имя, посмотрел на Ральфа, что всё так же безмятежно лежит на кровати.
— Нужно похоронить его, Роберта.
— Нет.
Ответ не был злым, громким, эмоциональным. Лишь грусть отразилась на её лице.