— Я подумаю, — задумчиво сказал юная княжна, оттянув губу так, что она грозила оторваться.
— Дочь, прекрати, — резко сказала мать, — ты ведешь себя недостойно.
На террасу, согнувшись в поклоне, вошел хазарапат княжества.
— Сиятельные, плохие новости, это не может ждать, — сказал он.
— Говори, — сказал князь.
— Люди с длинными головами нашли лучшие пастбища, и уже обустроились там.
— Когда поход?
— По свежей траве, сиятельные, то есть, он может начаться в самое ближайшее время.
— Дети, вы можете идти, — сказала княгиня Касандан, которая сразу стала серьезной. — Пророчество номер двадцать два, супруг мой. То, которое казалось таким глупым, и при этом было полностью лишено загадочности, как остальные.
— Да, я знаю, — поморщился князь. — В нас это просто намертво вбивали. До сих пор наизусть помню: «Людей с длинными головами истребить, когда придут к нашим землям. Иначе они истребят нас». Ведь сам смеялся над ним, когда в Сотне был. Думал, глупость какая-то, что еще за длинные головы? Вот теперь не смешно вовсе. Дорогая, что твоя служба думает по этому вопросу?
— У меня сейчас туда человек внедрен, осваивается, — сказала княгиня. — Он выучен на совесть, думаю, сделает все, как нужно. Вопрос только, когда.
— А почему этот вопрос возник? — удивился князь.
— Супруг мой, от дельты Волги к нашим землям самый прямой путь через Хорезм. А там твой троюродный братец, что нам крови немало попил. Может быть, стоит дать возможность степнякам твоего братца потрепать, а потом ты ему поможешь. Может, совесть проснется у него? Ну, или не поможешь…
— Может быть, может быть… — задумчиво сказал князь. — Надо подумать. Я не исключаю ни один из вариантов, дорогая. Но, не мало ли внедрить одного человека, может быть, попытаться еще?
— Я попытаюсь, муж мой, но это далеко не первая попытка. Ты знаешь, у меня сердце разрывается. Наша девочка на пять лет попадет в этот ад.
— Ад? — князь чуть не подавился. — Это ты мне говоришь? Меня десять лет с дерьмом перемешивали. Мы в полной выкладке двойные нормативы сдавали. Солдаты плакали от жалости, когда нас, мальчишек четырнадцатилетних, видели.
— А ты думаешь, муж мой, мы там пять лет только воздушные пирожные ели и учились платья в цвет события выбирать?
Судя по озадаченному лицу мужа, он так и думал. У них в семье этот период жизни не принято было вспоминать. Но княгиню уже прорвало.
— Ты знаешь, что уже третий курс на втором малые умения отрабатывать начинает, а потом и вовсе ад начинается, перед выпускными. Там же клубок со змеями делают, а не клуб благовоспитанных барышень. А классные дамы знают обо всем, и отметки ставят. Потому что учат не только интриги плести, но и от интриг защищаться, — Касандан вышла из себя, и не могла остановиться. — Да я рыдала три года каждый вечер в подушку. Даже сказать никому нельзя было, потому что к директрисе вызывали, а та читала лекцию на тему, какой это позор, свои чувства на людях показать, а потом оценку снижала.
— А что же на шестом курсе было, где вас всего пятеро училось? — заинтересовался князь.
— Отравила кое-кого по заданию имперской разведки, муж мой, — устало ответила благовоспитанная мать знатнейшего семейства. — Дипломное задание. Этикет, геральдику, медицину и естественные науки еще на пятом курсе сдают.
— Значит, императрица… — раскрыл рот князь.
— Была лучшей из нас, и самой красивой. Удавила бы суку, — припечатала княгиня, и ушла с террасы, оставив мужа в состоянии полнейшего изумления. Еще никогда его супруга не позволяла себе ничего подобного.
Небольшой караван шел к кочевьям гуннов. Три верблюда, груженые всякой мелочью, нужной степнякам, от котелков до незатейливых бус. Оставалось недалеко, пара дней максимум. Свежая трава начала покрывать бесконечные равнины, а ветер еще был свеж и приятен. Одуряющая жара пока не началась, а лютый, пронизывающий до костей, холод, что царствовал тут зимой, наконец, отступил. Данияр был небогатым купцом из Хорезмийского княжества, и возможность заработать фулус-другой никогда не упускал, даже если это было слегка опасно. Его отец и дед торговали со степняками, и имели там прочно налаженные связи. Какие бы ни были кочевники, но грабить купцов никто из них не рисковал, иначе больше никогда не получат хорошие ножи, железо и ткани. Да и их женщины любили украшения из имперских земель. Одного купца ограбишь, другого, так и вовсе в степь ездить перестанут. А кому это нужно?