- Немцы! - внезапно осипшим голосом крикнула Соня, но вместо крика получился надрывный шёпот.
Зоя замерла, как истукан, прижавшись спиной к стволу дерева. В её больших глазах плескался ужас, губы беззвучно шевелились. Но немцы не заметили их - тихо пробрались через заснеженный подлесок и скрылись где-то в темноте.
Соня подскочила к Зое и схватила её за плечи.
- Очнись, Зойка! - судорожно зашептала она. - Хватит богу молиться, выбираться нужно!
Та кивнула. Но куда идти? Кругом лес, тьма, не видно ни зги, где сейчас немцы и сколько их тут - неизвестно. Но как бы то ни было, нужно двигаться дальше, пусть даже наобум, иначе они или околеют тут в снегу а замёрзнут насмерть, или снова появятся немцы - и на этот раз заметят их. Вот тогда уж точно не выжить.
Лемишев что-то безостановочно бормотал, звал кого-то, отдавал какие-то приказы. Соня не знала, пришёл он в сознание или нет, а проверять не было времени. Темнота, казалось, сгущалась с каждой минутой, ветер становился злее, а луна даже не собиралась выплывать из-за облаков. Звенящую тишину нарушали только их шаги да торопливое, сбивчивое дыхание.
Стрельба трещала то там, то тут. Соня с Зоей плутали наугад, пока не вышли к небольшой полянке. Со всех сторон её обступал мрачный лес - как спящее чудовище, готовое в любой момент открыть огненные веки. Сзади бабахнул взрыв, и Соня машинально повалилась на землю, увлекая Зою за собой. Всё внутри сжалось в один тугой комок. Неужели опять немцы? Что же делать? Чёрт, что делать?..
- Кто такие? - раздался внезапно голос.
Соня перевернулась на спину. Метрах в пяти от них стоял силуэт - нечёткий, расплывающийся, словно призрак. Он ощупывал их цепким внимательным взглядом. Соня будто физически ощутила его, отчего по коже поползли неприятные мурашки.
- Это вы кто такой? - испуганно ответила она.
Силуэт быстро и бесшумно преодолел разделявшее их расстояние, и Соня наконец увидела его лицо: разрумянившееся от мороза, с чёткими чертами, острыми скулами и широкими, нависшими над суровыми глазами бровями. В руках он держал автомат, направленный прямо на них.
- Младший лейтенант сто двадцатого гвардейского мотострелкового полка Худокосов, - представился он.
Его голос был спокойным и уверенным, будто они находились не в насквозь промёрзшем лесу, а дома. Соня вскочила, одёрнула шинель и вскинула руку к шапке.
- Санинструктор пятьсот восемнадцатого мотострелкового полка, ефрейтор Златоумова Софья, - отчеканила она и смущённо добавила: - Простите, товарищ лейтенант, не признала.
Тот махнул рукой - ничего страшного, мол. Он внимательно осмотрел Соню и кивнул на её ноги:
- Почему босиком, ефрейтор? И куда направляетесь?
Тихо кашлянула позади Зоя и, выступив вперёд, тоже отдала честь.
- Санинструктор пятьсот восемнадцатого мотострелкового полка, сержант Пономарёва, - сказала она. - Везём раненого в тыловой госпиталь, товарищ лейтенант. Как там... в госпитале-то сейчас? Спокойно?
Худокосов вздохнул. Соня подумала, что он рассердится - потому что она представилась вперёд старшего по званию, но он не обратил на это совсем никакого внимания, лишь несколько секунд пристально смотрел на них, потом снова вздохнул и отвернулся.
- В госпитале спокойно. А тут нет. Пару часов назад немцы попёрли. Отовсюду лезут, гады.
И объяснил: вчера немцы неожиданным ударом выбили их с оборонительных позиций, расколов полк на три части. Связи со штабом нет уже давно, что происходит за линией обороны, не знает никто, и их единственный приказ: держать позиции до последнего, а бойцов у них осталось девять, один из которых тяжело ранен. Пробиться к госпиталю навряд ли удастся, так что придётся ждать тут.
Он велел им идти за ним, и они запетляли меж заснеженных деревьев. Иногда поднималась стрельба, и тогда Соня с Зоей жались к подлеску, прикрывая собой Лемишева. По пути откуда-то появился ещё один человек, и они с Худокосовым перекинулись парой фраз. О чём говорили, Соня не разобрала, да и не слушала.
Внезапно лес расступился перед ними, и взгляду открылось широкое заснеженное поле. Далёкие мерцающие звезды серебрили тонкий наст. Почти у самой кромки леса тянулся длинный окоп, в котором Соня различила очертания нескольких человек. Они лежали на позициях, совершенно не двигаясь.
Худокосов обернулся.
- Придётся, девчата, тут пересидеть. - Он снова посмотрел на Сонины ноги и мотнул головой куда-то в сторону. - Давайте в блиндаж, погреетесь. И батьке вас представлю.
Они с готовностью пошли за ним. Он помог им спустить санки с Лемишевым в окоп и перенести его в блиндаж.
В блиндаже чадила, моргая масляным глазом, керосинка. У входа сидел связист - молоденький паренёк в драном, запачканном землёй и кровью ватнике. Он монотонно, снова и снова повторял в микрофон рации:
- Я ромашка. Я ромашка. Держу оборону, жду подкрепления. Я ромашка. Я ромашка. Держу оборону, жду подкрепления.
Рядом с ним на лавке сидел, прислонившись спиной к бревенчатой стене, майор - по всей видимости, командир. Подбородок его упирался в широкую грудь, глаза были закрыты. Он всхрапывал иногда, вскидывал голову и обводил помещение мутным сонным взглядом.
Соня отодвинула в сторону кусок брезента, что висел на входе вместо двери, и шагнула внутрь. Майор встрепенулся, глянул на неё и пробормотал, обращаясь, по всей видимости, к связисту:
- Першуков, где немцы?
- Не знаю, товарищ майор, - безразлично ответил тот и снова забубнил: - Я ромашка... я ромашка... держу оборону...
- Ответ есть?
- Полное радиомолчание. - Связист усталым движением поправил наушники. - Никого, товарищ майор. Тишина. Я ромашка... я ромашка...
- Выйди на связь, - вяло приказал майор.
Глаза его снова закрылись, голова поникла. В грязных волосах блестели маленькие снежинки, перемазанные кровью руки чуть подрагивали.
- Я ромашка. Я ромашка. Веду бой, жду подкрепления...
Их разговор походил на горячечный бред. Соня оглянулась на Худокосова. Тот показал глазами на пук почерневшей, покрытой немецкой шинелью соломы в углу. Они с Зоей осторожно уложили туда Лемишева, а Худокосов молча передал им фляжку с водой.
- Устал командир, - тихо сказал он, будто оправдываясь перед ними. - Почти двое суток уже не спамши тут. И не жрамши.
Соня с облегчением скинула с плеча ППШ, присела рядом с Лемишевым и отвинтила пробку, а Зоя без слов вытащила из-за пазухи платок с корочками и протянула Худокосову. Тот взглядом поблагодарил её, взял платок и вышел, а вернулся уже с пустыми руками. Раздал всем, - догадалась Соня.
Он порылся в куче хлама под лавкой и, выудив пару крепких кожаных сапог, кинул их Соне.