Мама, конечно, сначала испугалась, потом, разобравшись в деле, растерялась, ведь сама о печи знала только по рассказам родителей, видеть ей то чудо не случалось. Однако в ту пору мама осталась без папы и нуждалась в работе, поэтому на свой страх и риск согласилась возродить старое дело. Вручную, орудуя длинными баграми, привязанными на длинном шесте вениками да мокрыми тряпками, она вычистила печь от мусора и завалов, вымыла, просушила и изучила, чем и как она нагревается, как работают форсунки и как в них подается мазут. Словом, до всего докопалась и запустила печь в работу. У нее все получилось. Тогда ей дали двух помощниц. Тесто женщины месили вручную, втроем склонившись над длинным деревянным корытом и производя руками такие движения, как при плавании «собачкой». Рыхлили его хмелевыми дрожжами собственного изготовления, для чего по ночам дежурили возле закваски, подкармливая то сахаром, то ржаной мукой, да перемешивая ее для обогащения кислородом. Добавлялся в нее и картофель. Короче, хлеб пекли по старинным рецептам, сохранившимся у стариков, с которыми праба Орыся доживала свой век. Они еще помнили ее секреты.
Мамина работа там продолжалась до открытия книжного магазина, что в точности совпало с нововведением — установкой в пекарне автоматических пекарских линий. Так и получилось, что с уходом мамы из пекарни хлеб начали выпекать из жидкого теста в наливных формах — по производственной технологии и промышленным рецептам. Был он неказистый с виду, в виде кирпичиков, маленький и невкусный.
Как рождественская сказка, как волшебная небыль, как все чудесное, навсегда отошли в историю Славгорода домашние хлебы моей мамы — традиционно белые, не черствеющие, ароматные и вкусные. А еще — необъятные по размеру, со съехавшей набок шапочкой хрустящей корки.
Так и получилось, что мама как истинная кормилица всю свою жизнь первой несла людям основное, что им надо, — пищу для тела в виде хлеба и пищу для души в виде книг.
Папа и его корни
Мой отец, Борис Павлович Диляков (Николенко), появился на свет в Славгороде, но еще в младенчестве был вывезен в Багдад, столицу Персии, бежавшими буквально из-под махновских пуль родителями. Там он рос под присмотром бабушки Сары, матери отца. Нам известно только, что она была аптекарской дочкой, рано осталась вдовой, так что своего багдадского деда мой отец не знал.
Маленький мой папа подрастал там крепким и резвым, смышленым мальчишкой. Он рано начал обучение, так что к моменту отъезда из Багдада освоил знания начальной школы. К тому же, находясь в ассирийской среде, невольно освоил от бабушки Сары арамейский язык, язык предков, и английский, на котором обучался в школе.
Вскоре его родители, расширяя торговый бизнес главы семьи, а также по другим причинам, переехали из Персии в бессарабский Кишинев. Там мой папа готовился пойти в румынскую школу, чего боялся из-за незнания языка. Однако до этого дело дойти не успело — его мать, сговорившись с местными контрабандистами, тайно переправилась через Днестр на советскую территорию и бежала от мужа вместе с детьми — тоска по Родине победила в ней остальные чувства.
Советские пограничники в одно из осенних дождливых утр нашли беглецов под разлогой вишенкой прячущимися от потоков воды. Стражи кордона проявили к ним понимание и традиционную по тем годам человечность, помогли легализоваться, получить новые документы, гражданство и даже дали денег для поездки домой. А там бабушке Саше посоветовали срочно избавиться от клейма иностранки, для чего вступить в фиктивный брак. По месту нашлась и нужная кандидатура — некий Николенко Прокопий Григорьевич, бывший кучер бабушкиного первого мужа.
Получилась эта затея не совсем удачной, потому что каждый из ее участников преследовал свою цель: бабушка — избавиться от прежней зарубежной истории, а Прокопий Григорьевич — пожить в достатке. Зная о богатстве Павла Емельяновича, он полагал, что убежавшая от него жена обязательно имеет денежки. Как же иначе? Стоило бабушке появиться в селе и прозрачно намекнуть односельчанам, что у нее больше нет мужа, как Прокопий Григорьевич сам нарисовался на горизонте и взял ее под покровительство на правах бывшего работника. Не удивительно, что она доверилась ему с идеей о фиктивном браке. Он к тому времени уже не жил со своей первой женой якобы из-за ее бездетности и согласился на бабушкино предложение. Со временем пустился в нешуточные ухаживания и все сделал для того, чтобы превратить брак в настоящий. А обнаружив, что у бабушки денег нет, начал издеваться над ней и ее детьми от законного мужа. Такой была его месть.