Второй проблемой явился русский язык, в который я окунулась. В группе я одна была продуктом украинской среды и, не имея товарищей по адаптации к новой культуре, трудно преодолевала зажатость, психологический барьер. Мой язык мне не повиновался и произносил русские слова не так, как надо было. На выработку правильной речи ушел почти год работы над собой. С новыми терминами было проще, но ступор, испытываемый при необходимости произносить знакомые с детства слова по-иному, как бы искажая их, стоил мне троек по математическому анализу и теории пластин и оболочек. Позже я преподавала родственные предметы в техникуме Костополя и в Днепропетровском химико-технологическом институте и убедилась в прекрасном их знании — меня и мои лекции студенты любили. Но тогда…
Третья проблема — человеческий фактор. На факультете преподавало много, мягко говоря, странных людей, в том числе старые девы с искривленной психоэмоциональной сферой, пышущие патологической ненавистью к симпатичным девушкам. Особенно, если девушки были не городского происхождения, а местечкового. Как смели эти простушки приезжать сюда, да еще заводить парней? — приблизительно такие мысли читались в их злобных взглядах. К таким относилась Светлана Станиславовна Крицкая, лектор по математическому анализу. Недавно, просматривая в Интернете материалы одного городского форума, я обнаружила, что ее вспоминают в связи с вымогательством денег из студентов! Что ж, не удивляюсь. Хорошему о ней я бы не поверила, а этому — верю, ибо на своем опыте испытала ее аппетиты! Был в ней садизм смолоду, любила она вогнать нож, пустить кровь и наслаждаться. И было людоедство — стремление выдавить, задавить, размазать. Возможно, и в наше время она хворала деньгами, алкала их, да только я такие намеки не понимала и приписывала ее поведение типичным женским качествам, таким как зависть, ненависть, усугубленным психической болезнью.
Был такой факт: годом раньше меня на мехмат поступила выпускница нашей школы, звали ее Валя — фамилию не помню, девушка с пристанционного поселка. Так Светлана Станиславовна столь невзлюбила ее, так притесняла и прессинговала, что девушка после первого курса не выдержала и ушла — нет, бежала! — из университета. Позже Валя поступила в Одесский финансовый институт, еще более престижный вуз, и успешно окончила его.
Теперь, когда Вали не стало, Крицкая избрала жертвой меня, с первой же сессии. Над проявлениями ее невменяемой ненависти ко мне смеялись даже преподаватели, наблюдавшие наши диалоги, в частности Лидия Трофимовна Бойко, ассистент, ведущая у нас практические занятия — то, что теперь называют семинарами.
Матанализ читался два года и в каждую сессию мы сдавали его экзаменом. Так вот Крицкая во все четыре раза принципиально не допускала ко мне Лидию Трофимовну, наравне с нею принимающую экзамен, и экзаменовала меня лично сама. Она смешно и азартно дожимала меня до нервного срыва на глазах у тех, кто сидел в аудитории и наблюдал эту корриду. Я видела ее намерения и не поддавалась провокациям, даже проникалась слегка дразнящей невозмутимостью — зная, что хорошая оценка мне не светит, а двойку она мне ни за что не сможет поставить, ибо я предмет знала достаточно уверенно. Так зачем переживать? Я не хотела психовать и повторять судьбу Вали. И понимала, что единственным спасение для меня является терпение и невозмутимость. Не строить же трагедию из того, что за мной ухаживал Юра, что это ни для кого не было тайной и служило предметом зависти этой старой девы Крицкой! Мои знания, понимание ситуации, увертливость и адское терпение, а также молчаливая поддержка, идущая со стороны ассистента и сокурсников, позволили победить в этом противостоянии. Тройку Крицкая мне поставила, да, но в глазах окружающих моральная правота и человеческие достоинства остались за мной.
Четвертая проблема — адаптация от медленных и дозированных школьных нагрузок к стремительным и массированным вычиткам вузовских курсов. Ну искушенному в жизни человеку понятно, что никакой процесс не протекает гладко, в том числе и привыкание к наступившим переменам. Вот и мне вживание в вузовские реалии далось тяжело.
Наконец пятая проблема психологическая, я впервые находилась вне дома, семьи и родителей. И не могла даже словом перемолвиться с кем-то о своих делах, пожаловаться на трудности или попросить совета. А нужда в этом возникала часто, ведь я не имела навыков самостоятельной жизни и тяжело привыкала к новому быту и отношениям, к новой системе обучения.