— Ху-кхвуа! Ху-кхвуа!
Сначала огромные чунги, разбросанные маленькими группами, тоже испугались этого небывалого дружного рева. Но, увидев, что ревут выпрямленные чунги, которые гораздо слабее их, они предостерегающе и пренебрежительно заворчали. Они даже не полезли на деревья. Так, группа, состоявшая из одного чунга, двух пом и двух подростков, подпустила к себе цепь выпрямленных чунгов совсем близко и лишь тогда, сменив любопытство на своих косматых мордах гримасой ярости и угрозы, начала громко реветь и бить себя кулаками в грудь.
Некоторые из выпрямленных чунгов испугались, но большая их часть, почерпнув смелость и отвагу в собственной численности, тоже яростно и воинственно заревела. Громче всех ревели Смелый и Безволосый. Потом, словно уговорившись, они одновременно метнули в переднего огромного чунга по заостренному суку. Оба вонзились огромному чунгу прямо в грудь, он страшно заревел и упал. Остальные выпрямленные чунги тоже стали швырять камни и сучья в огромных, и одни из огромных падали и умирали, а другие побежали.
В других местах леса другие большие стаи выпрямленных чунгов тоже нападали на маленькие группы огромных и убивали их камнями и ветками. Но и огромные чунги растерзали немало выпрямленных, однако выпрямленные нападали помногу, сразу, а их ветки пронзали врагов издали, это приводило огромных в смятение, так что в конце концов все они убежали и больше не вернулись в лес. Так выпрямленные чунги очистили лес от страшных других чунгов, от похитителей их детенышей, и им стало еще яснее, что они сильнее даже самых сильных животных, если действуют дружно и живут помногу вместе. Поэтому они собрались в еще большие стаи, а ночью устраивали себе логовища бок о бок, как делали во время бегства с севера на юг.
Глава 8
МОЛОДАЯ ПОМА
Время шло. Молоденькая пома выросла, догнала ростом свою мать и даже обогнала ее. Правда, грудь у нее была не такая широкая, да и шерсть не такая густая, туловище и ляжки у нее были почти голые. Так же и кожа на лице была не такая красная и несколько глаже. Зато Молодая пома ходила гораздо прямее Бурой, была легче и гибче, да и сложена гораздо стройнее старшей.
Так как она всегда ходила выпрямившись, то ладони на задних лапах у нее стали совсем похожими на ступни, а большие пальцы не оттопыривались от остальных. Она уже почти не могла хватать что-нибудь пальцами задних лап и, видя, как ловко пользуются ими некоторые из старых чунгов, считала это своим недостатком. Старые чунги, например, могли даже прочищать себе шерсть пальцами задних лап, а Молодая пома не могла схватить ни веточки. Она удивлялась этому. Но она не знала, что обязана всем этим понемногу и Старой поме, и Большому чунгу, и Бурой, и Смелому. Каждый из них, попадая в новые условия жизни, приспосабливался к ним и передавал ей часть тех изменений, которым подвергся сам. Кроме того, она сама продолжала меняться в новых условиях жизни.
Если, например, грудь у нее была не такая широкая, а руки не такие длинные, то это потому, что она почти не лазала по деревьям; если сложение у нее было стройное, то это потому, что она ела больше мяса; если пальцы на задних лапах стали у нее не гибкими, то это потому, что она ими не пользовалась. Зато на руках у нее пальцы стали такими хваткими, что с ней не мог сравниться никто из старших чунгов, даже Смелый и Бурая. Никто из них не мог так быстро и ловко оборвать содержащий млечный сок стебли га-ли, очистить луковицы от прилипшей к ним земли, обломать сочные побеги на верхних ветках кустов, собрать в кустах мелкие, но очень вкусные ярко-красные ягоды. Сопровождая Смелого и Бурую, пома научилась поразительно точно проделывать все, что делали они, а Смелый и Бурая делали все ловчей и искусней, чем кто бы то ни было в большой стае. Позже, подрастая, она стала превосходить ловкостью даже Смелого и Бурую и гораздо метче их попадала веткой или камнем в животных или в плоды, которых не могла достать никаким другим способом.
Сначала, по примеру всех прочих чунгов, молодая пома счищала кору с сочных стеблей га-ли зубами. Но однажды она ободрала стебель прямо пальцами; увидев это, другие чунги тоже стали обдирать их пальцами. И как она сама в детстве во всем подражала Смелому и Бурой, так и сейчас другие детеныши стали подражать ей и учиться всему у нее. Подражали не только детеныши, но и взрослые чунги, когда то, что она делала, казалось им любопытным и привлекало их внимание.
Молодая пома еще в детстве выказывала большую сообразительность. Все новое, что она видела, слышала или делала, присоединялось к уже полученным навыкам и опыту, и это еще больше обостряло ее сообразительность. Ее внимание всегда было привлечено чем-нибудь новым, увиденным впервые. Длинное вьющееся растение, запутавшееся у нее в ногах, пестрое перо, выпавшее у какого-нибудь кри-ри, осколок костяной скорлупы та-ма, высохшая, выбеленная дождем звериная кость — все это становилось для нее предметом внимания и любопытства.
Услышав рев или визг какого-нибудь животного, она всегда начинала подражать ему. Услышав чириканье сладкоголосого кри-ри, начинала чирикать, как он. Конечно, не совсем как он, ибо никакой чунг, никакое другое животное не может в точности подражать песням пестрых сладкоголосых кри-ри. Но ей казалось, что она подражает им в точности, и она радовалась этому и подражала еще усерднее. В таких случаях она поднимала голову к густым ветвям, пронизывала их взглядом и старалась увидеть маленького пестрого сладкоголосого певца; а увидев, быстро карабкалась на дерево и недовольно скулила, так как не могла поймать его.
Однажды она нашла половинку пустой ореховой скорлупы, неизвестно как застрявшую в нижних ветвях дерева и полную дождевой воды. Пытаясь понять, как вода удержалась в скорлупе, она подняла ее, и невольно облила себе лицо и грудь. Она знала, что все чунги пьют воду, зачерпывая ее руками, но не разу не видела, чтобы чунг плескал воду себе в лицо. Впервые это сделала Молодая пома, и не только плеснула на себя, но и провела себе ладонью по мокрому телу.
В другой раз с нею случилось еще более интересное. Наклонившись над ямкой с чистой, прозрачной водой, чтобы зачерпнуть ее ладонью и напиться, Молодая пома вдруг отпрянула и изумленно воскликнула:
— А-ха-кхва-а!
Она увидела в воде маленького чунга, и его внезапное появление ошеломило ее. Пригнувшись, оскалив зубы, готовая схватиться с этим маленьким чунгом, если он окажется забиякой, она стала ждать, когда он выскочит из ямки. Вода оставалась все такой же спокойной, с совсем гладкой поверхностью. В глубине родника отражались темные ветки окружающих кустов, между ними виднелись светлые пятнышки небесной синевы, но маленький чунг скрылся и не появлялся больше. Тогда пома снова осторожно, нерешительно подползла к роднику, снова наклонилась к воде и…
Вот оно! Маленький чунг опять появился! Появился медленно, высунувшись осторожно и нерешительно, как и она сама, и так же, как и она, смотрел пристально, оскалив зубы. Лицо у него было, как у нее: и низкий лоб, и густые волосы, и ростом он был с нее, и какое бы движение она ни сделала, это движение повторял и этот странный маленький чунг.
Удивляясь, робея, крайне насторожившись, Молодая пома начала медленно пятиться, не спуская с него глаз. Но маленький чунг в роднике тоже попятился. Любопытная пома тревожно наклонилась к роднику. Маленький чунг показался совсем близко от нее. Она зарычала на него, он на нее тоже. Пома протянула к нему руку, он к ней тоже. Думая, что маленький чунг нарочно спрятался в роднике, чтобы подразнить ее, или что он хочет поиграть с нею, она наклонилась еще ниже и стала внимательно, с любопытством разглядывать его. Потом, чтобы маленький чунг не успел опередить ее и схватить первым, она мгновенно погрузила руку в воду, воинственно вскричав:
— Ха-ка-ка! Ха-ка-ка!
Но пальцы у нее остались пустыми, а зеркальная поверхность воды задвигалась, заволновалась, и маленький чунг снова исчез. Несомненно, он был быстрее и ловчее, чем она, и спрятался раньше, чем она успела его схватить. Она присела у родника и стала ждать. Вода начала успокаиваться, и вот маленький чунг опять появился. Сначала он быстро бегал туда-сюда, и она едва успевала различить его, потом начал делать ей гримасы. Потом стал совсем ясным и почти прикасался к ее носу. Молодая пома снова сунула руку, чтобы схватить его, и опять не успела.