Вечер вспушил в свои права и после закатившегося за голец солнца заблестел первыми звездами. Воздух посвежел холодной влагой, тянувшей откуда-то сверху, предсказывая еще один солнечный день бабьего лета.
В избушке потемнело, Ольга зажгла керосиновую лампу и, усевшись на краешек нар, молча ждала торопливых шагов Васьки. Он появился так же неожиданно, как и ушел: уже в сенях затопотал ногами, повесил на стену карабин и резко, беззвучно открыл дверь.
Мрачное лицо посветлело при виде улыбающейся Ольги.
— Я тебе воды нагрела, будешь мыться? — суетливо накрывая на стол, спросила она.
— Конечно! — обрадованно отозвался Васька, скидывая одежду, одновременно докладывая о своих похождениях. —
Дела плохи! Ни одного зверя не видел, хотя старые следы есть. Не пойму, почему оленей нет? Погода хорошая. Сейчас самый разгар гона, все рогачи должны быть на гольцах... Кажется, я обещал сводить тебя на белок? Пойдешь завтра со мной? Как ты? Не устала сегодня?
Ольга с готовностью согласилась:
— Конечно, пойду! И нисколько не устала — все нормально!
9
Внимательно осматривая подбелочные луга, Васька раздраженно хмыкал себе под нос:
— Что-то здесь не то!
Вот уже несколько часов они шли к вершине, поднимаясь все выше и выше, медленно приближаясь к покатой макушке горы, на которой красовалась невысокая деревянная пирамида — ориентир в геодезических съемках.
Высокоствольные деревья, завалы и чащоба сменились низкорослыми толстыми кедрами, заросшими сучками так плотно, что добраться даже до четырехметровой вершинки было совсем непросто. Колодник и кустарник заменили обширные альпийские луга, лишь изредка уступая небольшие пятачки земли хвойным деревьям, которые цепко ухватились корнями за каменистую почву и стойко выдерживали натиск ураганных ветров. Ближе к вершине таежная растительность вообще прекращала свое существование, освобождая жизненное пространство лишь самым стойким кустарникам: карликовой березе, кашкаре и шикше. Осознав бессмысленность освоения недоступного плоскогорья, замерла далеко внизу подкрадывающаяся к пику граница тайги. За долгие тысячелетия, сама того не ведая, тайга подсказывала человеку отметку в полторы тысячи метров над уровнем моря.
Траву постепенно сменяли обширные плантации белогрязного ягеля — любимого лакомства сокжоя. Пуховой периной разросся ягель по всей туполобой плоскости овального белка.
Чтобы застать оленей на утренней кормежке, Васька разбудил Ольгу задолго до рассвета, и еще в сумерках они вышли к вершине. По верным расчетам охотившегося здесь Васьки, подошли вовремя, но тщательный осмотр обширных пастбищ не дал результатов — зверя не было!
Встававшее из-за белогорья утреннее солнце оправдывало вчерашние надежды, предвещая прекрасную безоблачную погода, так редко выдающуюся в этих горных краях. Атмосферный воздух, согреваемый лучами небесного светила, расширялся и начинал двигаться, создавая небольшой ветерок и сопутствуя продвижению молодых людей, идущих с подветренной стороны. Он далеко относил все запахи и негромкий шум шагов, создавая благоприятные условия для скрада. Но пока скрадывать было некого, и поэтому они шли безбоязненно, не таясь, все ближе и ближе приближая намеченную цель — долгожданную и многообещающую вершину.
Многочисленные следы-чашки, оставленные парнокопытными животными на глине около небольших водяных луж, на набитых тропинках и даже на мягких подушках мха, говорили о том, что олени здесь были и кормились, хотя это было несколько дней назад.
Оглядывая знакомые места прищуром опытных охотничьих глаз, Васька недоуменно пожимал плечами и взмахом руки призывал Ольгу следовать за ним. Они постепенно поднимались в гору все выше и через полчаса достигли вершины с определяющим самую высокую точку небольшим, в рост человека, пирамидальным маяком.
Представшая картина произвела на девушку такое сильное впечатление, что она восхищенно ахнула:
— Вот это да!
Вокруг, насколько хватал глаз, поднимались нескончаемые пики зубчатых белков, круто вздымавших свои вершины в чистое небо. Голубая дымка подкрашивала самые далекие из них, создавая особую красоту, которая не поддавалась никакому описанию. Неоглядный простор зеленой массы тайги, раскинувшейся под ногами, заканчивался лишь у линии горизонта. Все это порождало ощущение какого-то душевного подъема, полета, свободы и простора.