Варя стояла у окна, прислушиваясь к разговору Бугрина с Алешей Кедриным. Перед окном зеленела листва кленов. Чуть поодаль кудрявились акации. Вот-вот зацветет и сирень, над ее верхушками уже заголубел воздух. А там, между аллеями, точно солнечные диски, пламенели клумбы. Они цвели множеством ярких цветов. Любила Варя цветы, всегда улыбалась им, но сейчас ей показалось вдруг, что и клумбы и листва деревьев черные. Ей стало страшно. Она побоялась взглянуть на небо: а вдруг и солнце черное?
«Василий, Василий, что ты наделал?» — прошептала она.
Василий в это время был уже за Эльбой, в американской зоне. Американские солдаты отзывались о советских воинах так дружественно и уважительно, что назови он себя настоящим именем власовского офицера, они немедленно взяли бы его под конвой и направили на восточный берег для передачи в руки русской комендатуры.
Впрочем, Василию повезло: он попал под покровительство одного человека, назвавшего себя военным корреспондентом какой-то американской газеты. Корреспондент сказал, что ему нужны хорошие ребята, знающие русский язык. От него же Василий узнал, что батальоны РОА разбиты, а генерал Власов схвачен коммунистами и, конечно, будет расстрелян[6].
В голосе корреспондента Василий уловил нотки сожаления: по всему было видно, что в связи с генералом Власовым у него рухнули какие-то планы. И Василий сознался ему, что состоял при Власове адъютантом.
«Корреспондент» насторожился и повел себя так, словно попал в засаду, словно вокруг него были не американские, а советские солдаты. Приложив палец к губам, он дал понять: при солдатах об этом ни слова. С этой минуты и сидит Василий в комнате с занавешенными окнами, как волчонок в мешке, боясь показаться на глаза американским солдатам.
Где-то рядом, то ли в подвале, то ли за стеной, гудел радиоприемник. Кто-то все время старался поймать Москву и слушал много раз повторяющиеся сводки Совинформбюро. В этих сводках было ясно сказано, что Гитлер и Геббельс покончили самоубийством, что многие генералы и крупные чиновники германского правительства взяты в плен, что, по существу, вся немецкая армия разбита и пленена. В одном только Берлине взято в плен сто тридцать тысяч солдат и офицеров…
Прислушиваясь, Василий вспоминал, как ему удалось сбежать из госпиталя. Когда его повезли из полка Максима, он прикинулся душевнобольным, в дороге с ним «случился припадок эпилепсии», и его сразу доставили в особое отделение армейского госпиталя. Это было на восточной окраине Берлина. Перед окнами госпиталя, невдалеке за леском, пролегала дорога, по которой бесконечным потоком шли войска, машины, скрежетали гусеницы танков, тарахтели тракторы, тягачи тяжелых орудий, мотоциклы. Все это двигалось в Берлин. Медицинские сестры, больные, врачи часами простаивали у окон как завороженные. Прилипал к окну и санитар, которому было поручено следить за душевнобольным лейтенантом Корюковым. Воспользовавшись тем, что внимание санитара приковано к дороге, Василий вышел из палаты и черным ходом пробрался во двор к водоему. Оставив на берегу водоема халат и башмаки — дескать, стал умываться и утонул, теперь ищите утопленника, — он скрылся. В Карлхорсте ему удалось найти знакомого человека, которому отдал последний кусочек золота и получил документ бельгийского репатрианта. Кусочек золота, который долго носил, как крест, на груди, теперь, как он считал, помог ему спасти жизнь.
донеслось с улицы.
Это американские солдаты разучивали песню, готовясь к встрече с русскими.
И вдруг в городке, где стоял штаб американской дивизии, началось смятение. Покровитель Василия с шумом распахнул дверь в комнату.
— Быстро в машину, иначе смерть!..
Бросая телефоны, личные вещи и даже сейфы, штаб дивизии помчался на запад. Василий был напуган больше, чем американцы. Он боялся, что через Эльбу переправляется полк Максима. Теперь ему представлялось, что от Максима никуда не уйдешь. Сильный, проворный, от него не жди пощады.
Но, как потом выяснилось, паника была вызвана тем, что русские войска доставили к берегу Эльбы несколько понтонов, чтобы организовать переправу солдат и офицеров для предстоящей встречи.
Об этом Василий узнал уже далеко за Эльбой, когда его втолкнули в крытую машину с единственным окном под железной решеткой. Паническое бегство штаба передалось солдатам, и они тоже со страхом оглядывались назад.
6
Летом 1945 г. Военный трибунал СССР приговорил Власова к расстрелу. Приговор приведен в исполнение.