И ты бежал? — спросил Ю.
Не сразу. Я увидел на дворе усадьбы…
Линь опять остановился. Лицо его потемнело.
Что ты мог там увидеть? Золу и пепел?
Да, там были зола и пепел. А на пепле лежал Ван Лао, прорицатель.
Он сгорел?
Нет. Его ударили два раза ножом в спину.
Кто это сделал? Маньчжуры?
Нет. Чертей там еще не было. Но в спине у него торчал нож, и я узнал этот нож.
Неужели "Малые Мечи"?
Нет. Это был нож Чжан Вэнь-чжи.
Предателя Чжана?
Да. Я до сих пор не понимаю, зачем ему понадобилось убивать прорицателя…
Нет ничего удивительного в том, что один обманщик убил другого, — философски изрек Ю.
Нет, Чжан не станет убивать напрасно. Он может убить только из-за денег. Он ударил его в спину два раза, как наемный убийца.
Но как ты бежал? — нетерпеливо спросил 10.
Я бежал на реку, и рыбаки отвезли меня в Хунань. Там я догнал наших Ванов. Там были все, кто ушел из деревни. И я стал воином. Остальное ты знаешь.
А видел ты самого Чжун-вана?
Ну еще бы! Много раз. Вот у кого я хотел бы быть в отряде "Черных флагов"!..
Что это за отряд?
Это его лучший отряд. Они дали присягу не отступать перед дьяволами.
И ты был в Небесной Столице? — спросил Ю.
Да, около четырех лет… Мы отбивались от чертей, и я не помню, сколько лагерей мы уничтожили под самыми стенами… Столица наполнена такими же крестьянами, как наши отцы, — продолжал Линь. — Они пришли, чтобы основать царство мира и справедливости. Так говорил Лю, так говорил Дэн, и сам Чжун-ван так говорил. Но что делают во дворцах, мы ничего не знаем…
Линь стукнул прикладом винтовки о землю.
— Для тебя все это ново, а я уже привык. Мое дело — сражаться. Я простой воин, стрелок. Но я боюсь за Ли Сю-чена… боюсь, как бы его не казнили по повелению государя…
Линь с трудом отдышался.
Говорят, в старые времена какой-нибудь земледелец поднимал знамя восстания, и удача была на его стороне. Говорят, первый император Мин был простой крестьянин. Но в последнее время я стал бояться, что у этих вельмож ничего не выйдет. Не люблю монахов, ученых, чиновников!
Что ты говоришь, Линь! Этого не может быть!
Я многому научился в армии. Тебя все эти годы не было. Очень плохо, что черти стоят у ворот столицы.
Ты думаешь, они могут ворваться в город?
Я ничего не знаю. Я простой стрелок.
Пусть ворвутся, — раздался за их спинами спокойный голос.
Это был Дэн.
Что вы изволите говорить? — пролепетал Ю.
То, что ты слышал. Пусть ворвутся! Пусть уничтожат столицу! Пусть уничтожат Тайпин Тяньго!
Что вы изволите говорить? — в ужасе повторил и Линь.
То, что вы слышали. Сколько бы людей ни убил проклятый Цзэн и другие начальники дьяволов, им никогда не удастся убить всех земледельцев в Поднебесной! Нас нельзя победить!
Но все же, если они возьмут Небесную Столицу… — 10 с трудом произнес эти слова.
Я уже сказал: пусть возьмут! Многие погибнут. Может быть, погибнем и мы. Но никогда не погибнет народ Великого Благоденствия! Пусть Цзэн напьется нашей крови! Пусть маньчжурская лисица радуется в Пекине! Всем им придет конец, а простые люди бессмертны, как бог!
Ю внимательно и почтительно смотрел на Дэна. Ему казалось, что это говорит древний пророк, но это был все тот же скромный, хладнокровный Дэн с длинной трубкой в руке. Звание командира полка не сделало его высокомерным.
— Война еше только начинается в нашей стране, — добавил он и выколотил трубку о ствол дерева. — Прошу вас, запомните это, воины!
Ю погнал буйволов к озеру. Он повторял про себя слова Дэна и долго думал о судьбе Тайпин Тяньго и о будущем. Ему и в самом деле казалось, что он бессмертен и силен, как герой из старинной сказки.
На очередном военном совете в Нанкине Ли Сю-чен повторил свое предложение перенести столицу либо на среднее течение реки, либо в южные провинции. Он называл город Учан, Наньчан и Иочжоу. Небесная Армия могла бы проложить туда дорогу через территорию противника. Для обороны Нанкина не хватало солдат. "Дьяволы" же постепенно накапливали все большие и большие силы.
На этот раз Небесный Царь нарушил все торжественные правила военных советов. Он встал и заговорил возбужденным голосом:
— Я получил приказание от небесного отца и старшего брата сойти на землю и править государством! Я единственный повелитель десяти тысяч народов. Чего мне бояться? Ты говоришь — "нет солдат". Мои небесные войска более многочисленны, чем вода! Восемнадцать провинций принадлежат мне! Я могу обойтись без тебя, но ты не можешь обойтись без меня! Пока господь правит на небесах, я буду править на земле!
Голос его перешел в странное завывание. Он сложил руки на груди, и все члены совета сделали то же. Наступила величественная тишина. Небесный Царь молился.
Это продолжалось долго. Мын Дэ-энь замер у ступеней трона, и все смотрели не столько на Хун Сю-цюаня, сколько на его любимца. Наконец Мын зашевелился, и в глазах его блеснул какой-то лукавый огонек.
Он посмотрел на Небесного Царя, а тот вдруг переменил позу и спокойно сделал Мыну знак рукой, как будто ничего не случилось. Лицо его сразу приняло обычное выражение рассеянной отчужденности.
Мын вытащил из широкого рукава бумагу и стал читать.
В этой бумаге говорилось, что ввиду повергнутой Чжун-ваном к порогу Священной Двери просьбы отпустить его для защиты города Сучжоу, поддержанной просьбой пяти сучжоуских царей, Небесный Царь повелел удовлетворить все эти ходатайства, если Чжун-ван внесет 100 тысяч лянов серебром на нужды армии. Чжун-вану давалось сорок дней для поездки в восточные провинции. В случае невыплаты денег или невозвращения в срок Чжун-вана следовало судить по всей строгости законов.
Другими словами, Ли Сю-чена как бы временно освобождали от тюрьмы за выкуп.
Полководец ничем не обнаружил своего волнения. Только на губах у него мелькнуло что-то вроде презрительной улыбки.
— Повинуюсь священной воле, — проговорил он тихо.
Пока во дворце совещались цари и министры, Линь бродил по Нанкину в поисках матери и сестры Ю.
Найти их оказалось невозможно.
Женского квартала не существовало. Вообще в столице осталось мало женщин. Город выглядел суровым и насторожившимся. Линь то и дело натыкался на военные патрули, на трупы павших лошадей, на груды мусора и тряпья.
В Нанкине снова начинался голод. Солдатские пайки были урезаны. На пустырях одинокие фигуры людей вскапывали мотыгами землю — сажали овощи. Линь очень удивился, увидев такие огороды почти у самого дворца Небесного Царя.
Старый солдат, возившийся на огороде, сказал ему, что многие воины ищут матерей и жен.
— А ведь их надо искать в деревне! Небесный Царь повелел, чтобы в городах жили одни солдаты, а все прочие в деревнях. Многих переселили в деревню. Да и что им здесь делать? Еду можно достать только за большие деньги на пристанях. Злоумышленники привозят рис и меняют его на золотые и серебряные веши. Говорю тебе, что в этом городе больше нет никакого благочестия и небесный владыка отвернулся от нас!
Линь уныло побрел дальше и встретил Дэна, у которого был озабоченный вид.
— Ступай со мной, — сказал Дэн. — Нам приказано приготовить четыре джонки. Чжун-ван отправляется в Сучжоу по воде.
По воде? — удивленно переспросил Линь.
Да, по реке и по каналу. Ехать по суше — это значит прокладывать себе дорогу оружием.
И они отправились к реке, по которой стремились ялики, джонки, баржи, рыбачьи лодки. Река выглядела гораздо оживленнее, чем улицы и площади Небесной Столицы.
В предрассветных сумерках часовой на передовой джонке Ли Сю-чена заметил впереди на реке какое-то странное судно.
По виду это была лорча — большая китайская лодка с европейской мачтой и парусами. Такие суденышки ходят вдоль всего побережья южного Китая, стараясь не отбиваться слишком далеко от берега.