– Класс, – раздражённо закатила глаза Йонг. – По крайней мере, в моей комнате нет никаких музыкальных инструментов и прочих орудий пыток, – добавила она, уже выходя из гостиной.
– Ли Йонг! – возмутилась женщина, тут же устало склоняя голову в пол.
Прошло часа два с момента, как кареглазая девушка закрылась в своей комнате и принялась делать уроки. Расправившись с последним предметом, она вдруг услышала хлопок входной двери и радостный лай Багета. Отец вернулся домой. Облокотившись о спинку кресла, Йонг начала мысленно готовиться к очередной нравоучительной лекции от родителей. Она минут пять просидела в такой позе, ожидая, когда в её комнату нагрянет команда инквизиторов в лице её мамы и папы, но, как ни странно, навещать её сегодня, видимо, никто не собирался. Прошло ещё минут десять, и Йонг заметила, что в квартире стало подозрительно тихо. Даже громкое сопение Багета не прорезалось сквозь давящую тишину. Это значило лишь одно. Отец с мамой закрылись в комнате и, наверняка, сейчас разрабатывают свой коварный план по наказанию героини сегодняшнего вечера.
Не спеша выйдя из своей комнаты, Йонг на цыпочках подошла к спальне родителей. Девушка аккуратно прислонилась к закрытой двери и напряглась всем телом, прислушиваясь к оживлённому разговору за стеной.
– Я больше не вынесу этих её выходок. Она словно нарочно выводит меня из себя.
– Дорогая, может, мы слишком давим на неё? Просто позволь ей заниматься тем, что она любит.
– Чем? Её борьбой? Или футболом? А, может, пусть днями и ночами играет в баскетбол с той дворовой шпаной?
Услышав последние слова матери, Йонг тихо усмехнулась.
– Ну, они её друзья.
– Да ни за что! У нас дочь, а не сын, понимаешь? Девушка, будущая женщина. Но посмотри, кого она напоминает сейчас. И проблема не в том, что Йонг любит спорт. Да, пожалуйста! Но то, как она ведёт себя… Её повадки, характер. Я за последние лет семь ни разу её в платье не видела. Одни штаны. А на лице вместо косметики синяки и ссадины. Это, по-твоему, нормально? Что выйдет из неё в будущем? Мне не нужна такая дочка.
На этих словах в груди девушки кольнула обида.
– Да… Ты права. Йонг действительно не помешало бы поучиться женственности. Даже если это потребует радикальных мер.
Разговор родителей, по всей видимости, подходил к своему завершению, а поэтому Йонг постаралась как можно скорее вернуться в свою комнату во избежание быть пойманной с поличным. Уже в своей спальне, вальяжно раскинувшись на кровати, девушка размышляла надо всем услышанным. И было ясно лишь одно: родители замыслили что-то неладное. И эта неопределённость настораживала так, что Йонг ничего не оставалось делать, кроме как лежать и ждать каких-либо вестей от своей семьи. Вскоре, спустя минут пятнадцать, девушку окликнул голос матери:
– Йонг, я приготовила еду, присоединяйся к ужину.
Сидеть за одним столом с родителями сейчас было запредельно неуютно. Отец с матерью всё время улыбались и вели себя непринуждённо, словно ничего и не произошло. Но напряжение так и витало в воздухе. И предчувствие девушки не подвело её.
Пока Йонг беспокойно ковыряла рыбу в тарелке, она невольно замечала неуверенные переглядывания родителей. Как вдруг отец громко закашлялся в кулак, обращая на себя внимание девушки.
– Дочка, летние каникулы наступят через неделю, ты уже решила, как проведёшь их?
– Ну, наверное, буду тренироваться с парнями, как и всегда, – настороженно ответила Йонг.
– Не в этот раз, – резко встряла в разговор мама. – Боюсь, что эти два месяца ты проведёшь у бабули Мэй.
– Прости?! – ошарашенно вылупила глаза Йонг. – Бабушка Мэй? Она же живёт в богом позабытой деревушке за тысячу километров отсюда!
– Именно. И она очень соскучилась по своей любимой внучке, – перебил возмущения дочери отец. – Беспокоиться не о чем, там много ребят твоего возраста. Заведёшь себе подруг, нагуляешься вдоволь. Ну и поможешь бабушке Мэй с её домашними делами.
– Я. Никуда. Не. Поеду, – упрямо отчеканила девушка, встречаясь с разгневанным взглядом матери напротив.
– А это не обсуждается, – строго шикнула женщина. – Ли Йонг, все свои каникулы ты проведёшь у бабушки в деревне. И точка. Так будет лучше для всех.
Девушка хотела было вновь дать отпор своим родителям, но она слишком хорошо знала этот взгляд, каким смотрела на неё мать. Это был тот самый уверенный взгляд, который всегда значил одно – спорить бесполезно.