Его вернули на работу. В кабинет. На бумажки посадили. Хотя разбирательство еще шло, но начальство решило, что хватит ему прохлаждаться. Кир криво усмехнулся, дергая на себя тяжелую дверь. Наверняка, любой в этом здании, включая уборщиц, считает, что ему очередной раз все сошло с рук. Ну а как же иначе. В МИДе фамилия Коробейников - не просто фамилия, а почти звание. +30 к карьере.
За это свою фамилию Кирилл ненавидел. Это не фамилия, а клеймо.
В кабинете молча кивнул коллегам, сел на свое место. Он здесь долго не задержится. Посадили оформлять визы. Его - возиться с документами! Это наказание. Ладно, потерпит. А потом отец остынет и все решит. Или Кир уволится к черту отсюда. Наконец-то.
5.2
*
- Пап, как ты считаешь, тебе повезло с мамой?
- Экие, однако, вы философские вопросы задаете, барышня.
- А мама считает, что это ей с тобой повезло, - Катя подлила отцу чаю, который он принялся задумчиво размешивать.
- Видишь ли, Катюша... К моменту встречи с твоей мамой я был вполне себе взрослый мальчик, полностью сформировавшийся здоровенный циничный оболтус.
- Как я люблю, когда на тебя нападают приступы самокритичности, - Катя подперла щеку рукой.
- Это не самокритичность, а факты. Если бы я не встретил твою маму, я бы сейчас был совершенно другим человеком. А это было бы очень печально, согласись?
- Почему?
- Потому что я идеален, черт побери!
Катя звонко рассмеялась.
- Обожаю тебя, пап!
И, надеюсь, простишь вмешательство в твою жизнь. Но я по-другому не могу, дочь. Потому что тоже тебя очень люблю.
*
В кабинете сначала наступила тишина, а потом сотрудники стали собираться на выход. Кирилл оторвал взгляд от монитора. Ух ты. К нам пожаловало его святейшество Коробейников -самый-старший.
На подобострастные приветствия отец лишь кивал, ожидая, когда останется с сыном наедине. В этом заведении с людьми с фамилией Коробейников принято считаться. Кирилл - досадное исключение из данного правила. И из многих других правил тоже.
- Почему ты до сих пор не предоставил комиссии отчет? - отец сразу перешел к делу.
- Работы очень много, - Кир кивнул на заваленный бумагами стол. Константин Федорович поморщился - то ли реплике, то ли неаккуратности кучи.
- Отчет важнее.
- Отчет всегда важнее работы, - пробормотал под нос Кир, остро чувствуя инфантильность своего поведения, но не в силах противостоять соблазну.
- Представить дело в том самом выгодном свете, о котором ты мне так воодушевленно расписывал - в твоих интересах, - отчеканил отец.
Он прав, но, черт побери, как неприятно это осознавать!
- А ты мне не менее воодушевленно заявлял, что больше палец о палец не ударишь, чтобы решить мои проблемы.
Константин Федорович смахнул невидимую пылинку со стула и сел, аккуратно поддернув брюки. Отец все делал аккуратно, всегда с иголочки одет. Истинный дипломат, несущий на своих ровных плечах нелегкое бремя белого человека.
- Ты мне все припоминаешь верно? - негромко проговорил Константин Федорович. - Все сказанные в запальчивости слова, все поступки? Все записываешь, всему ведешь счет? Ты так и не простил мне. Ни-че-го.
Кир молчал. Сейчас не время и не место, но...
- Ты не дал нам проститься с матерью!
5.3
- Неправда. Вы простились с нею. Там, в Клайпеде.
- Мы не знали, что это прощание!
- Она знала.
- Конечно, - протянул Кир, чувствуя, как эмоции берут верх над разумом. Не время, не место для семейных обид, но не так уж часто выпадет шанс помотать друг другу нервы. - Проще устроить прощание, чем организовать лечение.
У отца дернулась щека. Но и только. Он встал.
- Когда-нибудь ты поймешь, что есть грань, за которой бессильны медицина, деньги, связи. И единственное, что возможно сделать для человека - это скрасить и облегчить... последние дни. Не дай бог узнать тебе, что это такое - когда на твоих руках умирает женщина, которую ты любил всю жизнь. Когда-нибудь ты все это поймешь. Или нет... - Рука отца легла на ручку двери. Остаток фразы он произнес совершенно ровным и бесцветным голосом. - Отчет пиши. Срочно. Если не хочешь застрять тут.
Дверь закрылась с мягким щелчком. Кир опустил голову на руки. Он капризный и избалованный ребенок, это факт.
*
- Кирюшка, ну кроме тебя - некому! Не отца же просить!
Аркашина манера говорить - в нос, нараспев и слегка экзальтированно - бесила всех, даже отца. Но Аркаше прощали все. Аркаша - творческая личность и модный театральный режиссер.