И это было только начало. Селедка с уксусом - в таком количестве, что слезала кожа на губах - привела Кира в ужас. Но он безропотно терпел все ее пищевые капризы. И собирался в половине двенадцатого вечера и шел в магазин за сгущенкой, потому что Кате вдруг захотелось так, что хоть ложись и помирай. И один раз в три ночи вставал и в пижамных штанах и пиджаке на голое тело шел в круглосуточный магазин за зеленым горошком. А потом молча сидел и, подперев рукой щеку, наблюдал, как Катя наворачивала ложкой горошек из банки.
Он вообще много молчал в последние дни. Катю бы это встревожило, если бы она не была так занята попытками обуздать собственные внезапные непредсказуемые вкусовые предпочтения. Она даже на фикус покусилась! Пожевала и выплюнула, но нет-нет - да и косилась плотоядно. А если его манго заесть?
А следом за фейерверком вкусовых извращений взял - и показал себя миру животик. Еще вчера его не было, там было привычно плоско, а сегодня утром, вставая в асану собаки мордой вниз, Катя почувствовала неудобство. Долго не могла понять причину, а потом...
А потом сидела в сукхасане и разглядывала свой живот. Осторожно втягивала, потом расслабляла. Нет, ей не показалось! Малыш проявил себе внешне. Теперь его видно невооруженным взглядом!
Потом Катя долго крутилась перед зеркалом, гадая, заметно ли будет другим. Кир заметит?
Он не заметил. Его молчаливая задумчивость длилась уже примерно неделю. Они и любовью уже дней пять не занимались, что для них - непростительно долго. Кате, конечно, было чем заняться, но... Может быть, у него проблемы на работе? Как спросить, Катя не знала, но дала себе слово подумать об этом.
А на следующий день купила себя лосины для беременных, со специальными вставками для поддержки живота. В них только-только показавшийся животик казался больше. Впрочем, Кате на радостях казалось, что он вырос со вчерашнего дня. Кирилла она пока решила не пугать этими лосинами, сорочки и романтические халатики пока вполне удачно скрывали то, что ей так хотелось теперь подчеркнуть. Но... но лучше она будет в этих лосинах щеголять, когда Кир на службе.
***
Бомба тикала. Его в любой момент могли вызвать на комиссию. А Кирилл так ничего и не решил. Если его оставят и никуда больше не выпустят... Еще несколько месяцев назад эта перспектива его бы ужаснула - всю жизнь ковыряться с бумажками. Лучше уж вовсе бросить это гиблое дипломатическое дело. А сейчас... А сейчас... А сейчас у него есть Катя.
А если его отправят куда-то - что будет с Катей? Она поедет с ним? В каком статусе? Или откажется уезжать из Москвы? У нее же тут семья. И что - он уедет без нее?!
Кир даже рассмеялась абсурдности этой мысли. И тут же замолчал. Так, держим себя в руках, мы же на улице, сделай лицо дипломата!
Ну как он уедет без Кати? Это все равно что сказать: «Я уеду, а голова тут останется». Он без Кати не может. Не может - и все.
Это какая-то странная, невозможная, непостижимая магия, и иного объяснения нет. Что человек, которого ты не знал еще каких-то четыре месяца назад - вдруг взял и стал тебе необходимым. Стал частью твоей жизни, частью тебя самого. И представить себя без этого человека ты уже не можешь. И не понимаешь, как ты жил без него каких-то четыре месяца назад.
Кир дернул на себя тяжелую деревянную дверь. Надо поговорить с Катей. Она умница, она все понимает, они вообще понимают друг друга с полуслова. Он ей все расскажет, и они вместе решат, что делать. Их двое, и они обязательно придумают, что делать дальше. Их даже не двое, их трое. Впервые мысль о ребенке не принесла ни паники, ни огорчения. Да, их трое. Трое - это лучше чем один.
Поздоровался с коллегами, убрал плащ в шкаф. Да решено, завтра же поговорит с Катей. Тем более, и повод завтра имеется.
Послание двенадцатое. Ты в чей дом забрался? Отвечай!
Катерина в очередной раз полюбовалась на себя в отражении зеркала стенного шкафа. То, что еще полгода назад привело бы ее в состояние паники - живот! - теперь вызывало умилительный восторг. Катя повернулась в профиль, подхватил себя под низ живота. И улыбнулась себе. Она чокнутая овуляшка, но ведь ее никто не видит, верно?
Чего нам хочется сегодня? Катя прислушалась к себе, покосилась на фикус. Зелененького чего-нибудь. Брокколи? Да, точно, суп-пюре. И она стала собираться в супермаркет.
Суп мягко булькал в кастрюле, Катя крутилась перед зеркалом, когда в двери заворочался ключ. Кир?! Катя бросила взгляд на часы. Рано. И он никогда не пользовался при возвращении своим ключом, предпочитая, чтобы она открывала ему. Что сегодня не так?